Ладно, сказал он себе. Хоть одного, но убей! Не оставляй женщин один на один с ним! Не важно, что будет потом, убей его!Неожиданно из конюшни донеслось:— Порядок, Мэтти, ты берешь Уильямса, а я — Мерсера. Как раз держу его на прицеле.И в этот момент прозвучал еще один голос, странный, необычный.— Нас трое. Мы убьем.За изгородью корраля показались дула трех ружей.Джорди Нефф, взвешивая, стоит ли идти за ружьем, поднял руку ко лбу, на котором выступили капли пота. Потом медленно, очень осторожно опустил руку.— Возьми своего коня, Мерсер, — сказал он спустя минуту. — У тебя самая большая лошадь. Я сяду с тобой.Мерсер пересек двор, отвязал обеих лошадей и вывел их на дорогу. Уильяме, с выражением полного недоумения на лице, вскочил на свою лошадь.Мерсер, поколебавшись, тоже сел верхом, сзади него взгромоздился Джорди Нефф. Лошадь, оступившись под непривычной тяжестью, пошла вперед.Нефф оглянулся:— Я еще вернусь, Бун! Жди меня!Когда они уехали, Мэри вошла в дом и в изнеможении опустилась на стул.— Спасибо, мистер Бун. Большое вам спасибо!Мэтти подошла к двери и заслонила глаза от солнца.— А кто же эти трое? — спросила она. — Кто…Из-за загона показались три индейца.— Вы! Вот спасибо!Лица их были серьезны.— Не ради тебя, — сказал один, — ради папуасиков!И они уехали, посмеиваясь. Глава 21 — Хочу заявить, барышня, — сказал Ридж Фентон, — жить рядом с вами — все равно что поселиться на поле битвы. Я — старый человек, мадам. Мне уже не до таких развлечений. Когда я приехал сюда, то думал: наконец-то и для меня настало спокойное время. Я собирался осесть здесь, успокоить нервишки, пожить тихо-спокойно.— Спасибо, мистер Фентон. Когда я услышала ваш голос, то поняла: теперь-то уж, по крайней мере, на одного станет меньше.— Возможно. Я не часто мажу. Во всяком случае, не из такого положения и не из охотничьего ружья. Я бы выпустил из него кишки, поверьте мне.— Игра еще не окончена, — заметил Бун. — Думаю, мне нужно съездить в город. Теперь это касается только меня и Джорди Неффа.— Пожалуйста… оставьте его в покое.Темпль Бун повернулся к Мэри.— Выбор у меня небольшой, мэм. Это — мой край. Я тут живу. И всегда буду тут жить. Неприятности мне не нужны, однако иногда случается так, что их не избежать. Отныне, куда бы я ни поехал, рядом может оказаться Нефф, поджидая удобного случая. Лучше уж покончить с этим раз и навсегда.— В этом есть смысл, мадам, — вступил в разговор Ридж. — Конечно, на месте Буна я бы засел где-нибудь на горном хребте и стал поджидать его. Нефф открыл счет, мадам. Он ясно сказал, что намерен убить Буна, значит, и Бун может открыть охоту на Неффа. Это он все начал, а когда так поступают, тут уж никаких правил нет. Стреляешь при первой возможности. Только вот Бун не станет так поступать. Он встретится с ним лицом к лицу, честно и справедливо. А это хороший способ, чтобы тебя убили.Дилижансы приезжали и уезжали. То был бесконечный круг обедов, дилижансов, пассажиров всех типов и категорий: актеры, старатели, картежники, горняки, охотники, газетчики, матери семейств и барышни сомнительного поведения, спекулянты спиртным и торговцы оружием, вербовщики индейцев, коммивояжеры, мужчины и женщины со всех концов света разного сорта и всяких национальностей.В то время в тех краях женщины встречались редко, и каждые три дня Мэри и Мэтти получали предложения руки и сердца: от старых и молодых, от процветающих владельцев шахт, хозяев ранчо и бизнесменов, от бродяг ковбоев, старателей и остальных представителей мужского пола, проезжающих мимо.— У некоторых намерения самые серьезные, — говорила Мэтти. — Но есть и такие, что только языком болтают. Скажи им «да», так они просто умрут. Людям здесь одиноко — не большое удовольствие возвращаться в пустой дом и слушать эхо собственного голоса. Мы-то тут — как одна семья, мы можем поделиться своими бедами и поговорить о тех мелочах, которые важны только нам. В своей семье можно смеяться, и плакать, и пересказывать всякие пустяковые события, о которых потом забудешь. — Мэтти сняла фартук. — Вот потому-то я сейчас буду сидеть с чашкой горячего кофе и болтать.Мэри Брейдон вышла во двор и постояла минутку на теплом солнышке. Все казалось ей удивительно близким.Разве не тут она должна обрести свой дом? Здесь она делала нечто важное. Здесь она стала одной из тех, кто стремился вперед, на Запад. Своими скромными делами она помогает строить Америку.До войны Мэри смутно представляла, что такое Запад — место, куда отправлялось столько людей и откуда возвращались только очень немногие. Восток был местом обитания семей, которые годами занимались бизнесом; детей, чьи прапрадеды и прабабки выросли вместе. Это был надежный, прочный мир, мир без опасностей.Здесь все было не так. Здесь все только начиналось. Это — грубый, тяжелый, еще не устоявшийся мир. Законы существовали, но не работали. Люди должны были сами справляться со всеми трудностями. Храбрость и способность ухватить за хвост удачу считались наиболее уважаемыми добродетелями. Здесь лучше назвать кого-то вором, чем лгуном или трусом — рискуешь получить пулю.Со двора пришел Темпль Бун.— Это хороший край, — сказал он, как бы продолжая ее размышления. — Не судите его слишком строго. Мы еще молодая страна. Мы еще растем. Там, где общество не имеет организации, чтобы справляться с беспорядками, приходится улаживать их нам самим.— Я знаю. — Мэри смотрела на дорогу.Скоро подъедет дилижанс. Она улыбнулась промелькнувшей у нее мысли: неужели вся ее жизнь теперь будет состоять из одних встреч и расставаний?— Как мне стало известно, — сказала она Буну, — вы — поклонник сэра Вальтера Скотта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52