Это было просто невероятно! И чем ближе была смерть, чем яростнее я ненавидел этого человека, тем более я восхищался его искусством. Он обладал огромной физической мощью, движения его шпаги были ювелирно точны, что говорило о необыкновенной силе его пальцев и кисти.
Внезапно я уловил, что он начал действовать своим клинком иначе, словно чувствительным щупальцем он отыскивал мои самые уязвимые места. Теперь я не сомневался: мой смертный час настал!
Выходит, вся моя жизнь пошла прахом? Все надежды, все мои мечты развеялись как дым? Значит, я напрасно страдал и боролся? Напрасно надеялся мой отец, что я создам семью и продолжу наш род на века? Неужели здесь, на вересковой пустоши под звездами, пришел конец всему?
И тут земля под моими ногами провалилась. Я съехал вниз, и мой противник получил добавочное преимущество в росте, хотя и без того был выше меня. Что случилось? Я не мог оглянуться, наши клинки скрестились, я отбил удар, он сделал новый выпад... и тут я почувствовал за своей спиной бездну. Острие его шпаги целилось мне прямо в грудь. Стремясь любой ценой уклониться от удара, я резко отпрянул и полетел вниз, рассчитывая, что кусты смягчат падение.
Под мной оказалась глубокая пропасть, я долго летел, пока наконец не ударился спиной о землю. Трость с клинком вылетела и откатилась в сторону. Я перекувырнулся и заскользил вниз головой в черную туманную пустоту. Зацепиться было не за что, склон был страшно крут, я продолжал кувырком лететь в какую-то неведомую глубь и в конце концов рухнул с глухим стуком на скалу.
Сколько же я пролетел? Вероятно, не больше десяти или двенадцати футов, но потом я еще долго катился по крутому склону — пожалуй, несколько сотен футов. Некоторое время я лежал на скале неподвижно, медленно приходя в себя. Затем перевернулся, оперся на руки, чтобы подняться, и тут же застонал от боли — руки были ободраны в кровь.
Я встал на колени и только затем поднялся на ноги. Похоже, кости целы, но все тело страшно болело, руки и лицо были в крови.
Надо бежать... любым способом надо убраться из этих мест подальше. Наверняка сюда ведет тропа, и он, конечно, уже спускается, чтобы схватить меня.
Избитый, донельзя униженный своим полным поражением, я неуклюже брел в тумане. Кругом ничего не было видно. Я шел через заросли вереска, ветки шуршали, задевая мою одежду, стало быть, я находился на вересковой пустоши. Я ковылял неведомо куда, совершенно потеряв голову от боли и усталости, сознавая лишь одно: я должен отсюда убраться подальше, прежде чем начнет светать.
Споткнувшись, я растянулся во весь рост и так и остался лежать, мечтая умереть прямо здесь, на месте; но что-то все-таки заставило меня подняться и вновь идти вперед.
Так я и шел, падая и снова поднимаясь. Иногда я лежал несколько минут, но потом какая-то сила заставляла меня встать и идти дальше. Когда начало светать, я оказался на холме, поросшем кустарником, заполз в чащу и повалился на землю замертво. Последняя мысль перед тем, как заснуть, была все та же: почему я так позорно проиграл схватку? Как оказалось, что он настолько сильнее меня?
Я долго спал, бормоча что-то во сне, вскрикивая, когда касался земли больным местом. Разбудил меня студеный утренний воздух.
Было холодно и сыро. После густого тумана, вероятно, выпала обильная роса. Меня била дрожь, с трудом я попытался сесть. Все мышцы одеревенели, я едва держал голову, все плыло перед глазами. Отчетливо я видел только кусты кругом, опавшие листья, несколько сломанных сучьев. Сдерживая стоны, я вылез из своего укрытия и осторожно огляделся...
Ничего не видно... Я был один посреди бескрайнего неведомого пространства. И все же я почувствовал запах моря, доносящийся с запада.
Из валявшихся на земле сучьев я подыскал себе более или менее подходящий и, опираясь на него, тронулся в путь. Все утро я шел, не останавливаясь. Начали собираться тучи, небо стало свинцово-серым, полил дождь, но я продолжал идти, спотыкаясь и скользя. Куда я направлялся? Туда, куда влекла меня моя судьба, к тому предназначению, которое мне суждено было исполнить. Наконец я вышел к реке и сел на берегу. Немного отдохнув, я умылся, осмотрел свои окровавленные и ободранные руки. Вдоволь напился воды. Руки, как и лицо, которое я увидел в зеркале воды, выглядели устрашающе.
Освежившись, я осмотрелся. Вдоль реки росли редкие деревья. Чувствуя страшный голод, я вновь поднялся на ноги и чуть не упал от слабости.
Я двинулся вниз по течению реки. Меня почему-то постоянно влекло к морю. Я не знал, что меня там ждет, но море воспринимал как символ свободы. С моря все начиналось и на море должно закончиться.
Я упорно продолжал свой путь, движимый внутренним побуждением — во что бы то ни стало идти вперед. Оно сопровождало меня всю мою жизнь.
Река, извиваясь, бежала то по пологим или крутым холмам, то по равнине, а впереди ее ждало море.
Вдруг я услышал голос:
— Эй! Что случилось? Ты ранен?
Я не сразу разглядел спрашивавшего — после удара в голову мои глаза плохо видели. Человек ехал на повозке, кажется, я уже встречал его раньше.
— Да, досталось немножко, — сказал я. — Со скалы упал.
— Тогда иди сюда, — предложил он, — забирайся в повозку, я посмотрю, что с тобой. Боже мой, да ты весь в крови! Ты правда просто упал?
— Да, просто упал, — ответил я. — Ну, и немного проголодался.
Глава 11
Он долго и внимательно рассматривал меня.
— Да ты еще совсем мальчик, — сказал он наконец мягко. — Ты что — бездомный?
— У меня нет дома, — ответил я. — Дома, где я когда-то жил, больше нет и не будет, пока я сам его не отстрою заново.
— Откуда ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90