Л ведь три воина всегда лучше двух. Не так ли? Когда мы прибудем в лагерь, я с удовольствием приму участие в вашем деле, если вы не будете против.
Все-таки очень странный этот человек, Мак-Калла. Половину пути он пел. Голос его не отличался красотой, но слушать было приятно, и я еще не встречал человека, который знал бы столько песен, сколько он.
Когда мы подробно посвятили его в наши планы относительно диких лошадей, он обрадовался.
— Могу похвастаться, что прекрасно владею лассо, — сообщил он нам. — И обязательно помогу объезжать их.
Позже, оставшись наедине с Джакобом, я сказал:
— Мне кажется, Монте хороший человек, и нам может понадобиться его помощь.
— У меня такое же мнение, — согласился Финней.
На следующее утро мы остановились возле знакомой лавки.
Когда зашли туда, лавочник сначала не узнал меня, пока я не поздоровался с ним.
— Это ты, сынок? Как же ты вырос, сразу и не понять, что это ты.
— Сэр, мой дом пустует?
Он заколебался, ответив не сразу, и уткнулся в книгу счетов, будто что-то обдумывая.
— Ну, ладно, потом посмотрю... Дом когда пустует, когда нет. Хотя я был уверен, что в нем никто не будет жить после твоего отъезда.
— Как Франческо? Он сейчас здесь?
— Как всегда, приходит и уходит. Захочет увидеть тебя, придет. Ты же знаешь, Иоханнес, у индейцев на все свои взгляды.
Финней купил в лавке соль, кофе, джем, несколько больших кусков бекона, но все еще стоял у прилавка, раздумывая, что бы еще приобрести.
Выйдя за дверь, я неотрывно смотрел на холмы вдали, которые скрывали мой дом. Сердце мое забилось. Кажется, виднеется дымок от очага? Или показалось?..
Я в нерешительности подошел к Джакобу и как можно равнодушнее сказал:
— Пока вы закупаете провизию, я поскачу вперед. Не торопитесь.
Он понимающе взглянул на меня, а Монте Мак-Калла положил на мое плечо руку.
— Хочешь, я поеду с тобой?
— Не надо. Я хочу побыть один, — отказался я и, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы, добавил: — Там убили моего отца. Мне бы хотелось приехать туда сначала одному.
— Хорошо, хорошо! — согласно закивал Монте. — А мы прискачем попозже.
Джакоба мне провести не удалось, ведь он прекрасно знал об исчезновении книг, но не стал проявлять излишнего любопытства.
Первым делом я положил перед собой на седло связку книг, и только потом, повернув лошадь, медленно двинулся по дороге. А когда оказался на тропинке, петляющей по дюнам, то начал распевать старые морские песни, которым выучил меня отец.
Заехав во двор, я спешился и снял с лошади связку с книгами. Поднялся на ступеньку крыльца, развязал веревку и взял самую верхнюю из связки. Пролистал несколько страниц и опять положил ее на стопку, потом отодвинул щеколду и зашел в дом.
В комнате ничего не изменилось, она была такой же, как я ее когда-то оставил. Пол чисто вымыт, в углах ни малейшего намека на паутину. Книги стояли на своих местах. Воздух в доме не казался спертым, как это случается, когда помещение долго закрыто: он был свеж, чист, со слабым запахом хвои.
Кровати аккуратно заправлены, только теперь на них, кроме одеял, лежали еще и простыни. Я открыл банку с кофе: она оказалась полной, так что Джакоб напрасно беспокоился.
Угли очага почти остыли, но в кофейнике кофе был теплым. Взяв чашку в руки, я наполнил ее и сел за стол спиной к двери.
Я снова был дома. А вокруг молчаливая пустыня, моя пустыня. Сюда бежали мои родители, охваченные любовью друг к другу, они прятались здесь. И выжили. Выжил и я. Я вернулся домой, к темным горам позади моего домика, вернулся к одиночеству, которое на самом деле было мало похоже на него. Вернулся к безмолвию, говорящему только со мной шелестящими загадочными голосами.
Я медленно, маленькими глотками пил кофе, глядя в окно на темные изгибы скал, поднятых к небу из недр земли огромными волнами, — скал, тысячелетиями терзаемых ветром, дождем и снегом, которые постепенно разрушали их. Так было и так должно быть. Человек приходит и уходит, предоставляя ветру и песку исцелять шрамы, нанесенные им земле. Человек, в своем эгоизме считающий, что мир принадлежит только ему, забывающий о динозаврах, которые миллионы лет правили на земле и теперь исчезли, оставив как память лишь свои кости.
Одни считают, что кости эти принадлежали мифическим драконам; другие полагают, что мифическим титанам, третьи же вообще не задумываются над такими вещами и равнодушно проходят мимо, одержимые идеей поиска залежей золота, с пренебрежением относясь ко всякого рода тайнам.
Допив кофе, я встал и услышал приближающийся цокот копыт; а вскоре до меня донеслись и голоса беседующих Финнея и Монте Мак-Калла.
Я вышел на крыльцо, бросил взгляд на привезенную стопку книг и увидел, что верхняя книга... исчезла.
Умышленно — и тогда и теперь — я старался избавиться от чувства любопытства, овладевавшего мною в такие моменты. Если кто-то или что-то, бывшее здесь, желает уединения, я не стану нарушать его, даже мысленно. Но нас, несомненно, что-то связывало, это... существо и меня. Нас объединяли книги, в какой-то степени мысли, и этого пока было более чем достаточно. Если таинственное существо не хотело большего, я не имел права настаивать.
Знание — это своего рода осведомленность, к ней ведут разные пути, и не все они подчиняются логическому объяснению. Иногда можно выбраться из запутанного лабиринта с помощью интуиции. Иногда этот путь подсказывает легкое дуновение ветерка, сияние далекой звезды или таинственный зов пустыни.
Чтобы послание извне достигло сознания земного человека, у него должны быть открыты ментальные поры. Мы же, белые люди, в борьбе за призрачные успехи, за сотворение своего нового мира, который желаем воздвигнуть вместо того, который окружает нас, — мы забываем иногда про эти другие пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150