— Шесть тысяч миль где-то там или шесть футов здесь.Все сомнения рассеялись, след привел куда надо. Трейс отвернулся от стойки. Парень насторожился, он понял, как опасен этот высокий несгибаемый одиночка.— Чипсы я уже купил, — сказал Джордан. — Теперь надо заняться этим делом.Он отошел от стойки бара и вышел за дверь. На улице увидел высокого седого старика, ехавшего на серой как сталь лошади, которую Трэйс укротил лично. С ней пришлось повозиться, но после лошади рыжей масти, эта была лучшая.Старик соскочил с лошади. В его движениях было что-то королевское, а в глазах застыло выражение жестокости и стремление повелевать.Трэйс Джордан сошел с веранды салуна и направился к старику беззаботной походкой охотника, который знает, что спешит прямо в пасть ко льву. Скоро он остановился… на пороге салуна появился еще один свидетель.Клеймо на крупе лошади было поставлено профессионалом. «ДХ» было переправлено на «СБ».Старик взглянул на него поверх седла, его взгляд был тверд и беспощаден.— Что случилось? Ищите кого-нибудь?Перед глазами Джордана явственно возник лежащий в сухой грязи у родника Джонни, и он сказал:— Я ищу человека, который украл у меня эту лошадь. Она моя. Я поймал ее. Я ее укротил. И я поставил на ней клеймо «ДХ».В глазах старика промелькнула искра ярости.— Ты называешь меня конокрадом?Он обошел лошадь и встал перед Джорданом. Через его плечо было перекинуто ружье.— Я сказал лишь, что лошадь, на которой ты ездишь, моя. Эта лошадь ворованная.— Ты грязный лжец!В тот момент, когда рука старика коснулась ружья, Трэйс Джордан выстрелил ему в живот.Через прицел еще дымившегося ружья, Джордан посмотрел на сторонних наблюдателей.— Идите оба сюда, снимите с лошади попону и накройте его. — Пока они шли, он сказал: — Если у коня нет четырехдюймового белого шрама, я лжец.Шрам был на месте…— Это не важно, — сказал один из мужчин, — может, это и твоя лошадь, но этот старик не был вором. Будет лучше, если ты уедешь отсюда, пока тебя не повесили.Трэйс посмотрел прямо в глаза умирающего.— Это была моя лошадь, — повторил он. — Моего напарника убили во время похищения.Казалось, время остановилось, когда старик пытался что-то сказать, но в этот момент на его губах выступила кровавая пена и он умер.На улице раздался пронзительный крик:— Он уложил Боба Саттона! Он застрелил Боба!Из дверей народ повалил на улицу.На бегу ударив плеткой своего рыжего скакуна, Трэйс Джордан вскочил в седло и помчался из города. Вокруг свистели пули, но ни одна из них не причинила вреда.И вот теперь он здесь, на вершине столовой горы под палящим солнцем. Он умирает прямо в седле. Впереди не было ничего, кроме маячивших вдали голубоватых холмов и безымянных таинственных каньонов.Внезапно мустанг вскинул голову и остановился.Превозмогая боль, Джордан повернулся, оглядываясь вокруг, но, насколько хватало глаз, вокруг не было ни одной живой души, кроме одинокого канюка. Волны жара искажали очертания растущего здесь можжевельника, но все вокруг было неподвижно, не было, никаких признаков жизни, а затем он увидел следы.В пыли были видны следы крыс, а также следы лани.Они вели к краю обрыва и там исчезали. Почему это так важно? Он терялся в догадках, но мустанг нетерпеливо тянул удила, и Джордан предоставил лошади свободу действий. Этот конь, рожденный в горах, одним прыжком оказался у края скалы и встал. Под ними петляла узкая тропка. Именно к ней вели следы. Джордан попытался сосредоточиться на тропке. Следы одинокой крысы еще ничего не значили, но следы оленя на этой тропинке могли означать воду. Запах воды мог бы остановить лошадь, ведь животное уже полумертвое от жажды.Трэйс оценил возможности добраться до источника. Его лошадь выросла в горах, и всего лишь несколько недель отделяет ее от тех времен, когда она была дикой, мустанг может пройти по этой тропе, но любой неверный шаг, и они полетят на дно пропасти глубиной в тысячу футов. С другой стороны, следы могут вести к воде, и олень преодолел этот путь. Что Трэйсу терять? Отступать было нельзя… Он заговорил с лошадью.На мгновение лошадь навострила уши и попятилась, но Джордан начал понукать животное, и вскоре убеждения подействовали. С одной стороны стремя царапало стену каньона, с другой нависло над бездной, но мустанг, делая маленькие шажки и упираясь в скалу, двигался по тропе. Вскоре, через сорок ярдов, тропа расширилась до десяти футов. Здесь Джордан слез с седла и, закрепив поводья, ползком на четвереньках вернулся по тропе назад, не решаясь идти из-за слабости.Пучком травы он стер следы, которые вели к краю скалы, затем, зачерпнув пригоршню пыли, он развеял ее по ветру, так, что она равномерно прикрыла землю и выглядела нетронутой. Затем он вернулся и вскарабкался в седло.Теперь тропа, скрытая сверху нависшей скалой, казалась невероятно опасной. В одном месте она стала настолько узкой, что казалось, слилась с нависшей скалой, но лошадь протиснулась. К этому моменту сознание Джордана потускнело, и он с трудом воспринимал происходящее.Тропа через полмили внезапно оборвалась, и перед ними открылась небольшая площадка. Над ней нависла скала, так что сверху она была совершенно не видна. Внешний край площадки был завален камнями и зарос можжевельником, что делало совершенно невозможным разглядеть этот пятачок со стороны каньона. Здесь было скрытое со всех сторон убежище.Не дожидаясь понукания, лошадь все быстрее и быстрее шла к каким-то развалинам… и Джордан услышал шум струящейся воды.Почти упав с лошади, он склонился к естественному углублению, заполненному чистой холодной водой, струящейся из расщелины в скале на высоте около десяти футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38