Его в их доме пекли когда-то по
большим праздникам. На Пасху и Рождество обязательно...
Теперь же отсутствующие туфли Богдана Григорьевича повергли ее в
раздумья, она была даже раздражена: опару развела, хотела порадовать
Богдана Григорьевича, он ценил ее кулинарные способности. Даже купила для
него две бутылки пива, заранее предвкушая его похвалы и, главное, умные
беседы с ним, до которых была очень охоча; хотя не все в них понимала, все
же слушала с интересом, поскольку они всегда касались Христа и выглядели
как забавные приключения, отличались от того, что говорил священник в
церкви... И вот - на тебе, ушел, не сказал, в каком часу явится. Что с
тестом делать? Когда сажать?..
Кто-то у него вчера был, долго они там говорили, смеялись. Теодозия
Петровна слышала голоса, пытаясь ревниво различить слова. И сейчас в душе
кляла того человека, почему-то уверенная, что именно вчерашний гость
повинен в сегодняшнем исчезновении Богдана Григорьевича. Вообще-то редко
кто к нему захаживал... Теодозия Петровна переключила телевизор на Варшаву
- по первой программе был объ явлен фильм "Королевские сны". В самом
названии ощущалось что-то загадочное, а это оставалось главным для Теодо
зии Петровны. Все, что происходило за стенами ее квартиры - на улицах, в
магазинах, на рынке, даже в храме Божьем, - было для Теодозии Петровны
реальностью, а все, что приходило к ней с телеэкрана, услаждало эту
реальность, и являлось для нее тем, что для иных чтение книги.
Разложив один из пасьянсов, Теодозия Петровна пила чай с сухариками,
смотрела на светящийся экран и время от времени прислушивалась, надеясь
уловить момент, когда Богдан Григорьевич своим ключом отопрет входную
дверь, в прихожей щелкнет выключателем и шаркающим шагом пройдет к двери в
свою незапирающуюся никогда комнату.
Так прошло около часа. За окнами уже стояла темень, лишь на
противоположной стороне, у конечной трамвайной остановки горел фонарь.
И тут раздался звонок в дверь. Удивленная, Теодозия Петровна,
нащупала под столом сброшенные шлепанцы и пошла выяснять, кто так поздно
заявился.
- Кто там? - испуганно спросила она, пытаясь через "глазок"
разглядеть звонившего.
- Я, я, Теодозия Петровна, - отозвался голос Богдана Григорьевича.
- Что с вами? Что это вы? - растерянно спросила она, еще недоверчиво
гадая, он ли, или кто-то его голосом говорит. Но все же дверь отворила.
- Вы уж извините за беспокойство, - входя, развел руками Богдан
Григорьевич. - Где-то ключ потерял.
Она кивнула, подозрительно поглядывая на него и осторожно потягивая
носом. Похоже, трезв. Хотела спросить, где он так поздно был, но
воздержалась, быстро стрельнула взглядом вниз - на его туфли: в каких он -
в обычных каждодневных или в своих единственных для выхода. Так она
высчитывала степень важности его отлучек, не любила, когда он уходил в
этих единственных, что-то ревниво-злобное шевелилось тогда в ее душе. На
сей раз Богдан Григорьевич был именно в них.
- Устал, - сказал он, понимая весь ход ее мыслей, и чтобы увести
возможный разговор в более благоприятное русло, с улыбочкой спросил: -
Какой у вас сегодня пасьянс?
- Пасьянс вам нужен! - хмыкнула она, тоже разгадав хитрость. И как бы
обиженно поведя плечом, повернулась к нему спиной, чтоб удалиться.
- Спокойной ночи, - поспешил сказать Богдан Григорьевич, подошел к
своей двери, снял туфли и оставив их за порогом, влез в шлепанцы и вошел к
себе.

27
Инспектор уголовного розыска был зол. Сейф полон незаконченных дел:
разбой, квартирные кражи, четыре угона автомашин, этапирован рецидивист,
заявивший уже в колонии, что три давних нераскрытых грабежа совершил он,
хотя сел по другим делам, а когда этапировали сюда, выяснилось, что это -
самооговор. Есть любители прогуляться в родной город хоть таким путем. И
тут на тебе - опять возникли мальчишки, упершие водку! Вроде закончил с
ними, все ясно, передал следователю, тот написал уже обвинительное
заключение, а все придется притормозить: заявление из облархива об
исчезновении какой-то папки с бумагами. Мальчишек надо будет опять
допрашивать. Отпущенные до суда под личное поручительство родителей, они
сейчас сидели в коридоре, испуганно гадая, что произошло, почему милиция
вновь заинтересовалась ими.
Надежда Францевна впервые посещала милицию. Поразило убожество
кабинета, цвет и обшарпанность стен в коридоре, слишком громкие голоса в
дежурке, грохот сапог по грязному полу, смешавшиеся запахи хлорки,
табачного дыма, пота. Сидевший напротив нее человек в штатском, которому
на вид можно было дать лет сорок, то ли уставшим, то ли безразличным
взглядом еще раз прочитал заявление, напечатанное Надеждой Францевной на
бланке, перевернул его зачем-то, хотя на обороте бумага была совершенно
чистой, и опять лицевой стороной положил перед собой.
- Что находилось в этой папке? - спросил он.
- Документы.
- Я понимаю, что не конфетные фантики, - усмехнулся он.
- Штабные документы партизанского отряда "Месть". Оригиналы. Я их не
видела, но так значится в описи.
- Надо полагать, что для нынешних времен никакой военной тайны они не
составляют?
- Думаю, нет.
- Кому же эта папка могла понадобиться?
- Это уж выясните, пожалуйста, вы, - Надежда Францевна поджала губы и
осторожно, двумя пальцами прикоснулась к своим буклям, чуть подкрашенным в
лиловый цвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75