Но односельчане-осведомители, с кем спецназовцы решились поговорить, в один голос утверждали, что Али застрелил бы Абу, если бы тот только глаз на его сестру положил.
Загадка. И загадку предстоит решить. Впрочем, решать ее следует попутно с основной задачей — захватом самого полевого командира. И захватить его необходимо живьем, потому что Абу Бакар имеет разветвленную сеть террористической агентуры и в самой Чечне, и в России. И лучше, чем он сам, никто не может рассказать о планах террористов.
* * *
Поднявшись на чердак, под наполовину проломленную крышу, по кирпичам разваленной стены, подполковник Разин еще раз осматривается, нет ли случайно поблизости местных жителей, и только после этого выбирает себе место для наилучшего обзора.
Место находится. Артиллерийский снаряд словно специально сделал амбразуру для наблюдателя.
Стоит только чуть-чуть подправить ее ударом ноги.
Вот так!.. Качается... Теперь повторно... Еще раз вполсилы... Вылетают сразу несколько кирпичей, и обзор становится полным. Подполковник снова оглядывается, не привлекли постороннего внимания звук ударов и падающих кирпичей, и только после этого пододвигает к амбразуре какие-то доски, и устраивается удобнее, вытаскивает из футляра бинокль...
Отсюда видно все прекрасно. Солнце только взошло и светит прямо в глаза красной «девятке», которая вот-вот появится в поле зрения. Наверное, у водителя и у пассажиров этой машины должно быть хорошее настроение. По погоде...
Разин поднимает к глазам бинокль и смотрит на дорогу. Ему солнце в затылок светит, и потому окуляры бинокля не предадут, не сверкнут под солнечными лучами. Следовательно, у подполковника тоже неплохое настроение. Все идет так, как должно идти. Все просчитано так, чтобы не вышло ошибки. Дистанции переезда проверены до метра. Точность очень важна.
Оттренирована и отточена скорость передвижения.
Отрепетирована каждая фраза... Более того, рассчитан даже эффект недоумения, переходящий в эффект потери момента начала действия. Недоумение всегда вызывает замешательство, и это работает на руку спецназовцам. Уж что-что, а психологию поведения человека в экстремальных обстоятельствах они хорошо изучили на себе и знают, что недоумение обязательно вызывает разрядку в боевой готовности. Это именно то, что необходимо, чтобы избежать ненужных жертв и иметь возможность захватить Абу Бакара живым. А сам он неоднократно заявлял, что никогда не дастся в руки федералов живым.
Боится... Знает, что пожизненное заключение ему обеспечено... Такие, как Абу, смерти не боятся. Это у них в крови. Но пожизненное заключение гораздо хуже смерти. Они прекрасно знают, что контроль за теми, кто осужден на пожизненное заключение, не дает даже возможности самоубийства. Но они все равно умирают быстро. Они изнутри сгнивают. Действенная натура воина не терпит узкого пространства между тремя стенами и решеткой, не терпит, когда его не уважают конвоиры, не терпит постоянного унижения... И они умирают смертью побитой собаки, потому что пинок тюремного контролера под свой боевой зад при невозможности ответа они воспринимают как удар ножом в сердце...
* * *
Появляется машина... Солнце отражается в слегка тонированном лобовом стекле. Не позволяет рассмотреть, что и кто там в салоне. Следом за «девяткой» идет белая «Нива» с металлическим листом вместо стекла на дверце пассажира — броневик, можно сказать... Кто-то прячется за металлическим листом, словно в него нельзя выстрелить сквозь лобовое стекло... Глупо, но этого «кого-то» такая малая защита устраивает. Дело хозяйское...
Все как обычно... И это хорошо. Абу Бакар не чувствует, похоже, ловушки.
— Я Волга. Всем! Приближаются к перекрестку. Не высовываться...
Подтверждения звучат в эфире одно за другим. Да эти подтверждения и не нужны. Все давно обсуждено и просчитано. Главное сейчас, чтобы никто раньше времени не высунулся, не показал себя. Но в группе нет новичков. Все давно проверены и обстреляны.
Терпением могут с Абу Бакаром поделиться. Беспокойство вызывают только менты. На них завязана вся операция...
Метров двадцать не доезжая перекрестка, машины останавливаются. И «девятка», и «Нива». Так всегда бывает. Из «девятки» выходит телохранитель командира, шевелит плечами, разминая их, как только что делал подполковник Разин, кладет ствол ручного пулемета на плечо и идет к «Ниве». Открывается дверца водителя. Обмен несколькими словами — как ритуал.
— Я Волга. Запускайте Гази...
Телохранитель осматривает окрестности и возвращается к «девятке». В это время из-за угла дома выходит человек в драной гражданской одежде, слегка приволакивает ногу, активно демонстрируя хромоту. Разин боится, что делается это чрезмерно. Слишком человек усердствует. Рядом с ним тяжело вышагивает мощная кавказская овчарка — на боку на шерсть налеплены сухие прошлогодние репьи. Это милиционер Гази со своим псом... Предварительно потребовалось еще и милиционера искать, имеющего пса, неотличимого от псов, живущих в местных селах... А потом перевозить собаку в вертолете... Появление человека — по внешнему виду местного жителя, да еще идущего по улице с собакой, — моментально поднимает напряжение, но тут же и сбрасывает его. Достаточно наглядно показывает, что развалины домов начинают заселяться. Это как бы намек на то, что произойдет потом...
Телохранитель останавливается около «девятки».
Пулемет уже не на плече. Ствол провожает Гази... Собака и милиционер обращают внимание на машины — как же не обратить... Гази прикладывает руку к глазам, чтобы лучше рассмотреть, и тут же ускоряет шаг, как сделал бы на его месте каждый мирный житель, а собака дважды коротко и басовито лает, но, услышав команду, спешит за хозяином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14