Он открыл дверь. В коридоре стоял Родионов. За последний год полковник сильно постарел. До распада Союза он работал в Первом Главном управлении КГБ СССР и был одним из лучших аналитиков советской разведки. Но после известных событий он оставил службу и вышел на пенсию. Однако Дронго хорошо знал, что полковник не оставил своих связей с прежними товарищами, иногда выполняет их поручения или консультирует их новые компании.
— А ты не изменился, — заметил Родионов после крепких рукопожатий. — Как нашел Париж? Хотя ты бываешь здесь довольно часто.
— Я люблю этот город, — согласился Дронго, — а ты тоже, очевидно, приехал ради туристической поездки?
— Не совсем, — бросил на него быстрый взгляд Родионов, — я ведь вообще никогда не любил подобных поездок. Да и при моей прежней работе это было практически исключено.
— А во время моей работы экспертом в ООН я исколесил весь мир, — пробормотал Дронго, — от Индонезии до Южной Америки.
— Да, ты тогда много помотался, — согласился Родионов, оглядываясь по сторонам. — Мы можем выйти на улицу? — безразлично спросил он. — Погода прекрасная. Ты не будешь против, если мы немного прогуляемся?
— Я даже оделся, зная, что ты можешь предложить мне ночную прогулку, — пошутил Дронго, согласно кивнув и снимая свой плащ.
Когда они отошли от отеля и свернули на тихую улицу Суффрен, Родионов сказал:
— Учитывая твою безупречную логику, уверен: ты уже знаешь, зачем я тебе позвонил. У тебя ведь бывают гениальные догадки, впрочем, считаю их скорее безупречно рассчитанными вариантами.
— Только не говори мне, что я должен вернуть свой билет и попытаться попасть в группу, которая завтра уезжает в Лондон, — пробормотал. Дронго.
— Как это тебе удается? — спросил Родионов, останавливаясь. — Ты действительно вычислил это сейчас или тебе кто-то уже сообщил о подобной просьбе?
— Конечно, никто. Идем, идем, не останавливайся, — улыбнулся Дронго. — Я тебе все объясню по дороге. Сначала я случайно увидел Борисова, который ждал у ресторана Беляева и Горшмана. Потом позвонил ты. Естественно, я сделал вывод, что эти два события связаны. А если учесть, что Борисов работает охранником у Беляева, то здесь могут быть два варианта. Либо кто-то следит за Горшманом и Беляевым, либо кто-то связан с Борисовым и тоже следит за этими банкирами. В любом случае в совпадения я не верю. Если учесть, что я примерно знаю, с кем именно ты можешь быть связан, то соединить все факты в единую цепь совсем нетрудно. Особенно если вспомнить, что Горшман бывший вице-премьер правительства…
— Все правильно. Я многого тебе не могу сказать. Но Горшман еще и владелец холдинговой компании. У некоторых наших друзей вызывает беспокойство его неожиданный отъезд в Париж. Ты меня понимаешь?
— Давай без предисловий. Что тебе нужно?
— Твое согласие.
— Какое согласие?
— Мы хотим предложить тебе провести несколько дней в Лондоне.
— Вам нужен наблюдатель за Горшманом?
— Скорее — беспристрастный аналитик. С одной стороны, он частное лицо, но с другой — бывший вице-премьер, знает достаточно много, чтобы использовать свою информацию.
— Люди, которых ты представляешь, чего-то боятся?
— Да, — оглянулся Родионов, — в данном случае я представляю государственные интересы. Он достаточно много знает о наших контрактах с Индией и поставках вооружения в эту страну. Нам бы не хотелось, чтобы подобная информация просочилась в печать. Это нанесет ущерб нашим интересам в Африке, где мы рассчитываем подписать несколько новых контрактов.
— Думаешь, он способен зарабатывать на подобных сделках? Горшман один из самых богатых людей в России.
— Отличие наших богатых людей от богатых людей на Западе состоит в том, что они не придерживаются никаких моральных принципов, — пробормотал Родионов.
— Увы, самые циничные и бессовестные интриганы — именно наши политики и бизнесмены. Хотя какие у нас, к черту, бизнесмены? Все богатство наших банкиров и предпринимателей зависит от их ловкости, от умения вовремя присосаться к государственному бюджету или к какой-нибудь другой государственной трубе.
Вообще труба — символ нашего государства. Не важно, что по ней идет: нефть, газ, золото, оружие, лес, недвижимость или деньги. Все, что идет по трубе, можно перекачать в свой карман. Я до сих пор удивляюсь, что мы все еще держимся. Семь лет разворовывают государство, а оно все еще не рухнуло.
— Ты стал говорить как представитель левой оппозиции, — невесело пошутил Дронго.
— Я говорю как нормальный человек, — пробормотал Родионов. — Впрочем, ты прав, не это самое важное. Их моральные качества должны интересовать их избирателей, если они намерены баллотироваться. Нас интересует твоя оценка ситуации. Возможно, Горшман решил, что ему нужно переводить свои дела в Европу, или же он решил уйти на покой, а может, наоборот, готовит новую авантюру.
Организовать за ним наблюдение невозможно, у нас нет ни таких возможностей, ни людей. Наши люди не могут жить в лучших отелях мира и передвигаться по всей Европе в самолетах первого класса. Не говоря уже о том, что ему ничего не стоит заказать для себя персональный самолет, куда не попадет ни один агент. Поэтому нам важно не просто наблюдение, а анализ возможного развития ситуации. Можно сказать, что тебя нам сам Бог послал. Ты ведь все равно собирался вернуться в Москву. Какая тебе разница, откуда возвращаться — из Парижа или из Лондона.
Кстати, из Парижа лететь даже меньше, а ты ведь не любишь самолеты.
— Разница в полете всего десять минут, — усмехнулся Дронго, — из Лондона три сорок, а из Парижа три тридцать.
1 2 3 4 5