Я не знал отца, которого звали Даввас, – его убили в бою вскоре после моего рождения; мой предок в далекие времена был шейхом этой страны, затерявшейся в песках.
– Мои предки тоже происходили из этой страны, – сказал Хаким, – кто знает, может быть, мы вышли из одного племени… но какое это имеет значение? Наша прочная и искренняя дружба не нуждается в узах крови. Скажи мне, почему я не вижу тебя последние дни?
– О чем ты спрашиваешь? – сказал Юсуф. – Эти дни, или, точнее, эти ночи – потому что днем я сплю – прошли как чудесные сны, полные очарования. После того как стража напала на нас в океле и разлучила, я снова встретил на Ниле чудное видение, в реальности которого я уже не мог сомневаться. Закрывая мне рукой глаза, чтобы потом я не смог найти обратной дороги, она провела меня в великолепный сад, а оттуда в роскошные покои, где гений архитектора превзошел те сказочные дворцы, что рождаются в дурмане гашиша. Странная у меня судьба! Мои бдения более фантастичны, чем мои сны. Казалось, во дворце никого не удивляло мое присутствие, и, когда я шел, все почтительно склоняли предо мной головы. Затем эта необычная женщина посадила меня у своих ног, и я захмелел от ее речей и от ее взгляда. Каждый раз, когда она поднимала на меня глаза, обрамленные бархатными ресницами, мне казалось, что предо мной открывались двери рая. Ее мелодичный голос погружал меня в невыразимое блаженство. Моя душа, убаюканная этой божественной мелодией, таяла от наслаждения. Рабы принесли изысканные кушанья: варенье из роз, шербет со льдом, которых она едва касалась губами; такое небесное создание, такое совершенство питается, наверное, только ароматами, росой и светом. Однажды она произнесла магические слова, и плита в полу, испещренная таинственными печатями, отодвинулась. Мы спустились в подземелье, где хранятся сокровища; она показала мне свои богатства, сказав, что все это станет моим, если я буду храбр и буду любить ее. Я увидел там больше чудес, чем в пещере горы Каф, где спрятаны сокровища ангелов: там были слоны из горного хрусталя; золотые деревья, на которых пели и махали крыльями птицы из драгоценных каменьев; павлины, веером распускавшие свои хвосты, украшенные солнцами бриллиантов; горы кристаллов камфоры, ограненных в форме дынь и покрытых сеткой фил играни; шатры из бархата и парчи на шестах из массивного серебра; каменные колодцы, наполненные, как зерном, горами золота, серебра, жемчуга.
Хаким, который внимательно слушал Юсуфа, спросил:
– Знаешь ли ты, брат мой, что то, что ты видел, – это сокровища Харуна ар-Рашида, увезенные Фатимидами, они могут находиться только во дворце халифа?
– Я не знал этого, но по красоте и богатству моей незнакомки догадался, что она высокого происхождения, может быть, родственница великого везира, жена или дочь какого-нибудь важного эмира! Но зачем мне знать ее имя? Она любит меня, разве этого не достаточно? Вчера, когда я пришел на условленное место, я застал там рабов: они меня омыли, умастили благовониями, нарядили в роскошные одежды, наверное, сам халиф Хаким не мог бы носить лучшие. Сад был празднично освещен, как будто готовилась свадьба. Моя возлюбленная разрешила мне сесть подле нее на диване, положила свою руку на мою и одарила меня взглядом, полным томления и страсти. Внезапно она побледнела, словно увидела страшное привидение, роковую тень, пришедшую, чтобы омрачить праздник Нетерпеливым жестом она отпустила рабов и прошептала мне срывающимся голосом:
– Я погибла! Я увидела за портьерами горящие глаза цвета сапфира, эти глаза не знают пощады. Достаточно ли ты любишь меня, чтобы умереть? – Я заверил ее, что предан ей безгранично. – Нужно, – продолжала она, – чтобы ты исчез, словно тебя никогда не было, чтобы на земле не осталось твоего следа, чтобы ты растворился, чтобы твое тело распалась на неосязаемые частицы, которые тоже должны бесследно исчезнуть, иначе тот, кто повелевает мной, придумает для меня такую страшную казнь, что содрогнутся злые дивы и задрожат от ужаса проклятые в аду. Иди за этим негром, он распорядится твоей жизнью так, как нужно.
За потайной дверью неф поставил меня на колени, как если бы собирался отрубить мне голову, он два или три раза взмахнул мечом, но, убедившись в моей твердости, сказал, что все это была игра, испытание, что принцесса хотела проверить, действительно ли я столь храбр и так предан ей, как говорил.
– Будь завтра к вечеру в Каире у фонтана влюбленных, там тебе назначат новое свидание, – прибавил он, прежде чем вернуться в сад.
После этого рассказа у Хакима больше не оставалось сомнений относительно обстоятельств, которые разрушили его планы. Его удивляло только, почему ни измена сестры, ни любовь, которую питал юноша низкого происхождения к его сестре, не вызывали у него гнева. Быть может, после стольких кровавых казней он устал карать или, сознавая свое божественное начало, ощущал ту отцовскую любовь, которую бог должен испытывать к своим чадам? Беспощадный к злу, он чувствовал себя бессильным перед всепобеждающим даром молодости и любви. Была ли виновна Ситт аль-Мульк в том, что отвергла брак, который казался ей преступным? Был ли виновен Юсуф, когда полюбил женщину, не ведая, кто она? И вот халиф решил явиться на назначенное Юсуфу свидание, чтобы простить их и благословить этот союз. Только с этой целью он вызвал Юсуфа на откровенность. Но в голове у него проносились мрачные мысли, теперь его беспокоила собственная судьба. Обстоятельства складывались неблагоприятно, и даже его воля бессильна перед ними. Прощаясь, он сказал Юсуфу:
– Мне жаль приятных вечеров, проведенных в океле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13