ее прадед, принц Август Прусский, был племянником Фридриха Великого. Мать была моей путеводной звездой во время мира и войны; после преждевременной смерти отца она вынесла на своих плечах все бремя воспитания своих трех сыновей. Она скончалась в августе 1950 года, за несколько недель до моего отъезда в Южную Африку.
В Бреслау я учился в реальном училище и по окончании его 1 апреля 1924 года поступил на службу в 7-й кавалерийский полк. Этот полк, стоявший в Бреслау, унаследовал традиции знаменитых Белых Кирасиров императорской армии. Всю жизнь я питал страсть к лошадям, так что свою одиннадцатилетнюю службу в кавалерии вспоминаю как счастливейший период моей жизни. Но первые четыре года моей службы в армии протекали в трудных условиях, потому что в то время требовалось несколько лет, чтобы получить офицерский чин. Я был зачислен рядовым и оставался им восемнадцать месяцев, прежде чем был произведен в капралы. В 1926 году я поступил в пехотную школу в Ордруфе, а затем перешел в кавалерийскую школу в Ганновере, где мы получали очень основательную подготовку в тактике и верховой езде.
1 февраля 1928 года я был произведен в лейтенанты – чин, которым я крайне гордился. В дни, когда численность рейхсвера была ограничена 100 тыс. человек, на всю армию было только 4 тыс. офицерских должностей; отбор на эти должности был очень строгим, потому что главнокомандующий генерал фон Сект решил создать corps d'elite – отборный офицерский корпус. До 1935 года я служил строевым офицером в кавалерийском эскадроне, где в полной мере предавался своему любимому удовольствию – скачкам и стипль-чезу.
2 марта 1932 года я женился на Ингеборг, урожденной фон Аулок, дочери майора фон Аулока и Нонны, урожденной Малькомес. Дед моей жены в 1868 году эмигрировал в Южную Африку, где его семья прочно обосновалась в Восточной провинции; один из членов семьи даже был сенатором в парламенте Южно-Африканского Союза. Благодаря наследству, полученному моей женой от деда в конце второй мировой войны, мы получили возможность эмигрировать в Южную Африку, после того как потеряли все свои поместья и имущество в Восточной Германии. У нас два сына и три дочери.
Вначале у меня не было никакого стремления стать штабным офицером, так как я любил полковую жизнь и был вполне счастлив, оставаясь в 7-м кавалерийском полку. К несчастью, мой командир полковник граф С., как и я, питал отвращение к канцелярской работе; поэтому, полагая, что на учениях я обнаружил тактическое чутье, он поручил мне составление всех оперативных документов, которые мы должны были представлять в штаб дивизии. В дивизии мною были довольны, графу тоже нравилась моя работа, и 1 октября 1935 года мне было приказано подать рапорт о приеме в военную академию в Берлине, готовившую офицеров генерального штаба.
Курс обучения в академии продолжался два года. В течение первого года занятия ограничивались масштабом полка; а на втором году нас учили управлять дивизиями и высшими соединениями. Я с грустью вспоминаю академию – это был последний период моей беззаботной офицерской жизни. Лекции читались только по утрам, а после обеда у нас оставалось свободное время для самостоятельных занятий или для более приятного времяпрепровождения. Довоенный Берлин был привлекательнейшим городом, где было все что угодно: театры, спорт, музыка, светская жизнь.
Осенью 1937 года я окончил военную академию и получил назначение в штаб 3-го корпуса в Берлин. Моим командиром был генерал Витцлебен – впоследствии во время Французской кампании он командовал 1-й армией, был произведен в фельдмаршалы и назначен командующим войсками на Западе, но в январе 1942 года вышел в отставку. Витцлебен играл ведущую роль в заговоре 20 июля 1944 года и был повешен гестапо. Мне было очень приятно служить под командой такого выдающегося военного специалиста, который снискал себе уважение и любовь всего штаба.
Должность третьего офицера штаба Берлинского корпуса потребовала от меня большой работы, связанной с торжественными приемами и военными парадами. Я помогал организовывать различные парады для фюрера, а также церемонии в честь Муссолини и югославского принца-регента Павла. Я всегда бывал очень доволен, когда кончались эти большие имперские парады; все штабные офицеры помнят то чувство облегчения, которое они испытывали, когда парад проходил без задоринки.
Более интересной была моя работа, связанная с контрразведкой и с охраной военных заводов в Берлинском военном округе. В свое время в высших сферах произвел сенсацию некто Сосновский, элегантный польский офицер. Он выдал себя за владельца скаковых конюшен, а затем, завязав знакомства с секретаршами из военного министерства, добыл через них ценные секретные сведения. В мои обязанности входило следить за тем, чтобы подобные случаи больше не повторялись.
В тридцатых годах выдвинулся на первый план вопрос о механизации германской армии. Согласно Версальскому договору, Германии было запрещено вооружать армию современной техникой, нам не разрешалось иметь ни одного танка. Я хорошо помню, как мы, молодые солдаты, обучались на деревянных макетах. В 1930 году наши моторизованные войска состояли из нескольких устаревших разведывательных бронемашин и небольшого числа мотоциклетных рот, но в 1932 году в маневрах приняло участие моторизованное подразделение с макетами танков. Эти маневры, вне всякого сомнения, наглядно показали ту роль, которую предстояло сыграть танкам в современной войне.
Душой всех этих преобразований был полковник Гейнц Гудериан, который в течение нескольких лет занимал пост начальника штаба инспекции автомобильных войск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147