Никакой школяр не ловил форель удочкой так серьезно, как старый испанский дворянин – свою шпагу на балконе, нависшем над Тежу. В конце концов он добился успеха. Петля была наброшена на чашку эфеса, и через несколько секунд Санта-Крус любовно поглаживал клинок, словно юноша – ручку своей возлюбленной.
Но теперь адмирал ощущал холод. Сырой воздух пробирал его до мозга костей. Он так дрожал, что шпага барабанила по каменной балюстраде. А ведь ему еще нужно было убедиться, что ничего из его секретов не было похищено. Вцепившись в оконную раму, адмирал закрыл за собой ставни и затем недоуменно уставился на свою левую ногу.
– Это чертовски странно, – промолвил он.
Нога полностью потеряла чувствительность. Она даже перестала болеть. Санта-Крус умудрился на одной ноге, цепляясь за кресло и край стола, с трудом дотащиться до бюро, Вынув ключ из кармана халата, он отпер бюро и опустил крышку. Документы сверху, касающиеся экипировки галеона «Санта-Ана» из Леванта, которому недоставало больших кулеврин… Заметки, сделанные им вечером на полях… Ничего, как будто, не тронуто.
Санта-Крус запер бюро и, вернувшись к столу, тяжело опустился в кресло. Неужели его подвел слух, и он просто вообразил звук ударившегося об пол предмета? Но если сегодня его подводит слух, то завтра подведет зрение, а это чревато катастрофой. Что будет с Испанией, если в туманах Ла-Манша он увидит воображаемые корабли, услышит воображаемый грохот орудий и начнет боевые действия? Хлопнув по столу правой рукой, адмирал внезапно почувствовал, что его ладонь стала мокрой.
Подняв руку и взглянув на ладонь, Санта-Крус увидел на ней черное пятно. Склонившись набок, он посмотрел на стол. Невысохшие чернила на его поверхности доказывали, что слух не подвел адмирала, и что кто-то рылся в его бюро. Зарычав, старик поднялся, но тут же снова упал в кресло, где остался сидеть неподвижно с ужасом, застывшим во взгляде.
Ощущение, испугавшее его на балконе, вернулось к нему, и на сей раз оно было еще более реальным и пугающим. Прежние радости – женщины, корабли, подгоняемые ветром, изысканная пища, охота на берегах Гвадалквивира Гвадалквивир – река в Испании

– давно перестали волновать его. Осталась лишь одна – надежда на завоевание Англии. Хотя он ругал своего повелителя Филиппа за мелочные придирки и вникание в подробности, подобающие мелким чиновникам, но служил ему С собачьей преданностью.
Завоевание Англии должно принести испанской короне, такое богатство, какое не снилось даже Римской империи. Имеется в виду Священная Римская империя, основанная германским королем Оттоном I, включавшая ряд стран Европы

И только он, Санта-Крус, мог осуществить это, ибо он один из всех адмиралов Испании знал, из какого крепкого материала сделаны англичане, какие они упорные бойцы, какие великие вожди появляются среди них из ниоткуда в трудную минуту, каким звонким колоколом звучит от шотландских границ до портов на Ла-Манше их вера и страсть к свободе.
А теперь Санта-Крус лишался и этой, последней радости. Мучительная мысль о том, что он, кому предстояло возглавить великое предприятие, теперь вовсе не примет в нем участие, отступала перед заволакивающим глаза красным туманом, становившимся все гуще и плотнее, словно после орудийного залпа. Санта-Крус больше не двигался, а в его широко открытых глазах оставалось выражение ужаса, когда сердце уже перестало биться.

Глава 18. Тем временем

А что же тем временем происходило с Робином? Балкон, на котором он спрятался, поддерживали две крепкие консоли из резного камня, которые упирались в колонны, чьим основанием была придана форма голов дельфинов. Эти колонны опускались вниз от двух внешних углов балконов. Робин не раз глядел на них с замирающим сердцем. Колонны имели пять футов в высоту, и под дельфиньими головами были видны волны, разбивающиеся о скалы ста пятьюдесятью футами ниже. На одной из этих голов в случае нужды можно было удержаться. А теперь наступил именно этот случай.
Робин размотал веревку, обматывающую его талию, оставив надежно привязанную последнюю петлю. Плита балкона находилась над каменными колоннами, расположенными на расстоянии шести дюймов друг от друга. Юноша не осмеливался прикрепить свободный конец веревки к одной из колонн, так как веревка, переброшенная через балюстраду, могла бы его выдать. Сев на парапет, он наклонился и набросил веревку на колонну. Затем, вручив свою душу Богу, Робин заскользил вниз, пока не почувствовал под ногами голову дельфина. Он стоял на ней, крепко вцепившись в веревку, с кружащейся, как у пьяного, головой. Юноша закрыл глаза, не смея глянуть вниз. А вдруг он поскользнется на гладком камне, или ослабевшие руки выпустят веревку? Им и вправду овладело желание разжать руки и покончить со всем разом. Но слишком многое было поставлено на карту, чтобы поддаваться подобной слабости. Англия, его неоконченное дело, вера в него Уолсингема и, наконец, Синтия… Он вспомнил, как мужественно она справилась со своими страхами в тот день, в библиотеке Эбботс-Гэп, и это вернуло ему бодрость.
Робин широко открыл глаза и, балансируя на своем неудобном насесте, привязал крепким морским узлом свободный конец веревки к колонне и поглядел вниз.
Даже теперь его могли заметить. Для этого адмиралу Санта-Крус достаточно склониться над балконом. В теперешнем положении юноша был абсолютно беспомощен Один удар дубовой палкой или длинной шпагой маркиза – и он полетит в бездну прямиком на острые скалы.
За основанием колонны, на котором стоял Робин, узкая перекладина вела к стене параллельно находящейся над ней внутренней части консоли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80