Когда воздушный корабль развернулся и нацелился на бараки, Рафиг понял, что илбирийцы в высшей степени добросовестны. Он сделал прыжок далее вдоль долины на верхушку угольной горы. Грохот пушек дал знать, что позади него бараки разлетелись в щепки. Огромные бревна с расщепленными концами рассыпались и поскакали по земле, обломки потоньше взлетали вместе с облаком пыли или сгорали.
Рафиг наблюдал, как с воздушного корабля спустили веревки и по ним на землю карабкались люди в серебряных доспехах. Спустившись, они начали обыскивать развалины. Он не был уверен, что именно они рассчитывали отыскать, но не ему критиковать воинов, реализующих свое право на захват добычи.
«Если, конечно, что-то осталось настолько целым, чтобы стоило воровать».
Наблюдая за их действиями, он сравнил свое первое впечатление от долины с тем, что видел сейчас. Разрушение завода и его подсобных помещений было полнейшим. Имея в своем распоряжении тысячу людей, он не смог бы так начисто снести с лица земли деревню даже за целый день. А тут илбирийцы за полчаса стерли в порошок то, что строилось целых два года.
Рафиг улыбнулся при виде того, как илбирийские солдаты подгоняли толстого коротышку к клетке, опущенной из трюма корабля.
– Может, илбирийцы и будут дрожать при упоминании твоего имени, Arpa-шо, но не я. Не Дост.
Его веселье сразу погасло, когда он бросил последний взгляд на дымящиеся руины.
«Хорошо, что ты вернулся, мой Дост».
Рафиг пристально посмотрел на север и подготовился перемещаться домой – сообщить, что видел.
«Наступили ужасные времена, и только ты можешь нас спасти».
Глава 49
Замок Пиймок, Взорин, округ Взорин, 2 маджеста 1687
Где-то далеко колокол отбивал каждый час. В камере шуршали крысы. Кроме этих звуков, в подвалах Пиймока царила тишина. Собеседник Малачи так и не вернулся в свою камеру, и ощущение одиночества плохо сказывалось на жреце Волка. Забившись в угол камеры, он чувствовал себя единственным человеком на земле.
Умом Малачи понимал, что это не так. Острое чувство одиночества и потребность действовать мучили его. Это ощущение усугубляли голод, ожоги, усталость и разочарование. У него был долг перед этирайнами, оказавшимися в Гелоре, и перед Достом, но он чувствовал, что слишком слаб и истощен, чтобы предпринимать какие-то действия.
После молитвы он понял, что все не так плохо. С самого начала его выбрали для Сандвика, потому что он умел обращаться со многими очень сильными заклинаниями. Он получил квалификацию аэромансера и мог бы стать этирайном, но сам выбрал себе назначение – вести разведывательную деятельность в Лескаре в пользу Илбирии. Полученная подготовка научила его таким заклинаниям, которыми он мог бы воспользоваться, имея соответствующие орудия, чтобы выйти из этой темницы.
«Ни один жрец Волка не получил такой подготовки, которая нужна для выполнения моей миссии, вот почему волей Господа я и оказался тут. Надо сосредоточиться и больше думать о Его планах, а не о моем жалком положении».
Но все же в попытках оправдаться, не стоит закрывать глаза на тот факт, что побег отсюда не так прост. Прислушиваясь к звукам шагов стражи при обходах, он сообразил, в каком направлении надо будет бежать, сколько стражников и дверей, которые надо будет открыть, и даже знал, кто из охранявших его любил поспать на работе, сокращая число обходов.
Был бы у него хоть один ключ, чтобы воспользоваться им как основой для заклинания на отмычку, он бы за десять минут уже оказался на первом этаже. Но такого ключа не было, не удалось даже стащить вилку или ложку. Стражники развлекались, наблюдая, как он ест, понимая, что столовые приборы необязательны для слепого. От их смеха при виде того, как он пьет жидкую овсяную кашу, еда казалась еще менее съедобной.
Он не желал знать, чем на самом деле были поедаемые им хрустящие кусочки.
Руки его сжались в кулаки, и вспыхнувший гнев заставил сбросить апатию.
«Что жалеть о том, чего у меня нет. Надо воспользоваться тем, что есть, и выйти отсюда».
Успокаиваясь, он разжал кулаки и вытянул руки вперед, раздвинул пальцы. Замедлил дыхание и сосредоточенно прислушался. Он старался воспринять все чувственные впечатления, какие были ему доступны: влажность, запах плесени, покрывающей стены, холодный сквозняк из-под двери, а также шум, производимый крысами, и свои ощущения.
Он быстро запомнил комнату и ее размеры, и все его впечатления сложились в некую систему. Два шага в глубину и три в ширину, два шага до двери, которая находится в центре широкой стены. Деревянная дверь, обитая ржавым металлом, на два дюйма не доходит до пола и висит, так что верхний угол скрипит от соприкосновения с косяком. Стражники часто вынуждены пинать дверь, чтобы ее открыть, и об их приходе он узнает по этому звуку, сопровождаемому скрежетом ключа в замке.
Пол, покрытый заплесневелой соломой, – из известкового камня. Стены и потолок – тоже. Пол понижается к внешней стене, напротив которой он сидит. Крысы в основном собираются там, в низком углу, и, возможно, там есть открытый водосток. Подойти и удостовериться в этом мешали крысы, но, пожалуй, защищаемая ими территория была слишком мала, чтобы отверстие позволило ему сбежать.
Сидя в своем углу и анализируя собственные ощущения, Малачи задумался. Из всего, чему его учили в Сандвике, вдруг четко обозначилось самое важное в его ситуации: способность перемещаться теперь зависит от его умения ориентироваться с помощью таких впечатлений, как шумы и запахи! Сидя в камере он вдруг осознал, что эти едва различимые ощущения несут гораздо больше информации, чем он считал до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180