– Как только этот придурок Макинтош поверит, что Керри в него влюбилась, Макферсонская Скрипка по праву перейдет ко мне.
Они радостно за это выпили, и китайцы, как и следует поклонникам, сказали Мораг, что она не только очень красива, но и чрезвычайно умна.
Сестры Маклауд шли по 17-й улице и принюхивались. Несмотря на бензиновые пары, они явственно ощущали какой-то странный ветерок с запада. Мэйри начинала привыкать к городу, и у нее потихоньку восстанавливалась способность к ясновидению, но пока она не могла сказать, что предвещает этот ветерок.
И все же она уверенно вела их вперед. У нее было ясное ощущение, что в конце улицы их ожидает нечто интересное.
Четверо взъерошенных воительниц пришли на Юнион-сквер.
– Послушай, Мэйри, – сказала Айлса, – мы тут уже были, и ничего интересного с тех пор не прибавилось.
Она скорчилась от отвращения, услышав жуткий рев с другой стороны площади, где несколько человек пытались, кажется, пробить землю, тыча в нее какими-то странными агрегатами.
По Бродвею подполз гигантский грузовик для перевозки мебели, с трудом объехав дорожных рабочих. На крыше грузовика сидело двадцать чернокожих фей.
– А вот это, кажется, интересно.
– Да, – согласилась Керри, когда они с Динни ехали домой на такси. – Краска для волос жутко стойкая. Я однажды случайно покрасила свою ванну в ярко-оранжевый цвет, так потом ее ничем нельзя было отмыть. В конце концов, я стала каждый день как минимум один раз писать на нее, и вот где-то через месяц краска начала блекнуть. Моча – мощнейшее средство, с помощью нее можно из тюрьмы выбраться.
Керри была немного пьяна. День прошел приятно. Она уверенно провела недоумевающего Динни по самым дорогим галереям, хорошенько все разглядела, купила желтое пластмассовое ожерелье у продавца безделушек, который сидел со своим чемоданом неподалеку от площади Святого Марка, безуспешно попыталась поесть вегетарианской пищи в китайском ресторане и получила колоссальное удовольствие от массированного гитарного шума на концерте.
Динни вполне проникся духом событий, танцевал под музыку, при этом умудряясь не выглядеть полным дураком. Ему казалось, что это лучший день в его жизни.
Таксист, молчаливый и замкнутый тип, который не ругался на других водителей, а только в ужасе смотрел на них сквозь лобовое стекло, высадил их на Восточной 4-й и грустно хмыкнул в ответ на щедрые чаевые, которые дал Динни.
– Динни, день был прекрасный. Я пойду прилягу, потому что я слишком пьяна и очень хочу спать. Заходи завтра.
Керри обхватила руками его голову, слегка притянула ее вниз и одарила довольно страстным и долгим поцелуем. После чего убыла, оставив Динни стоять на тротуаре в полубессознательном состоянии.
Хизер и ее друзья-итальянцы, следившие за ними с барной вывески, издали победный клич.
– Есть, – объявила Хизер, и устремилась вниз, на плечо к Динни. – Страстный поцелуй, и она хочет встретиться с тобой снова. Скрипка моя.
– Забирай, – сказал Динни. Взгляд его все еще был подернут пеленой после поцелуя. Хизер с друзьями рванули к пожарной лестнице.
Чуть поодаль за дорогой следили Мораг с китайцами, и поцелуй не укрылся от их взгляда.
– Получилось, – воскликнула Мораг, и китайцы издали радостные вопли. Мораг слетела со своего наблюдательного пункта и опустилась на плечо к Динни.
Она сказала ему, что сдержала свое обещание, и что скрипка теперь принадлежит ей.
– Хорошо, – пробормотал Динни, и Мораг с друзьями бросились к ступеням театра.
Джонни Тандерс сидел на крыше театра и размышлял о своем существовании. Вроде бы, все в порядке: с наркотиками покончено, его ожидает рай… Но китайские феи рассказали, что его «Гибсон» – у абсолютно сумасшедшей нищенки, и это все портило. Он чувствовал ту же неудовлетворенность, какую когда-то испытывал от той жуткой мешанины, которая получалась на его записях. Оба альбома «Нью-Йорк Доллз» и единственный альбом «Хартбрейкерз» были известны своим отвратительным звуком. А ведь при таких гениальных песнях и блистательном исполнении им просто суждено было бы стать шедеврами.
На другой стороне улицы, как он знал, жила Керри. Будь у него возможность, он бы показал ей пару примочек, хоть это было бы непросто, учитывая то, что он теперь – дух и живет в ином пространстве.
Окейли посмотрела на табличку с названием улицы.
– 4-я. Скоро мы попадем на территорию итальянских фей. Хвала Богине! Ни за что больше не поеду по Бродвею на грузовике с мебелью.
– Окейли, – обратился к ней кто-то из спутников, пока они стояли у светофора.
– Да?
– Кажется, там какие-то феи ссорятся. Вон, через квартал отсюда.
– Она моя! – визжала Мораг и тянула скрипку.
– Ах ты сволочь макферсонская, она моя, говорю тебе! – орала в ответ Хизер. Она сжимала другой конец скрипки, которую ни одна из феечек еще не успела уменьшить, поэтому ни та, ни другая не могли с нею улететь.
– Я выполнила условия сделки!
– Какого дьявола ты несешь про сделку? Никакой сделки ты не заключала!
– Заключала! – ревела Мораг. – Я заставила Керри влюбиться в Динни.
– Что?!! – Впервые услышав о сделке между человеком из своего клана и мерзкой Макферсонихой, Хизер пришла в ярость. – Ах ты, змея подколодная! Опять влезла в мои дела! Как ты смела пробраться к Динни и заключить с ним сделку? И, вообще, это неважно, потому что моя сделка была первая, и это я заставила Керри полюбить Динни.
– Что?!! – Мораг пришла в еще большую ярость, узнав, что Хизер посмела выторговывать скрипку за счет психологического здоровья ее дорогой подруги Керри. – Как ты могла предлагать в обмен, чтобы милая Керри влюбилась в этого вонючего Макферсона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64