Он не знал, чтобы еще такое предпринять в своей партизанской войне против короля Талы. Миролюбивые корнуоллские феи с трудом воспринимали идею партизанской войны, и ему с его небольшой командой постоянно приходилось бороться с желанием просто пойти к Тале и сказать что-нибудь вроде: «Послушай, мы же тут все одним фейским мирром мазаны. Давай договоримся». Тала принадлежал к какому-то неслыханному виду фей – фей-тиранов, договориться по-хорошему с ним было невозможно.
Элрик разыскал раздел политической философии и вытащил краткое изложение трудов Председателя Мао.
– Привет, я – Линда, мы с подружкой предлагаем самый лучший секс с двумя девочками по телефону…
– Почему ты постоянно смотришь этот идиотский порноканал?
– Я не смотрю его постоянно. Просто щелкал пультом и случайно попал.
Хизер расхохоталась.
– Ужасно хочется послушать шотландскую музыку. Пошли найдем каких-нибудь музыкантов.
– В Нью-Йорке никто шотландскую музыку не играет. Только ирландскую.
– Правда? Ну и ну! Ладно, ничего, это почти одно и то же. Всему, что они умеют, они научились у нас. Куда можно пойти?
Динни знал один бар на углу 14-й и 9-й, где регулярно играли подобное, но идти ему не хотелось. Хизер принялась его упрашивать.
– Тебе хорошо болтать про все эти джиги и рилы, – сердито сказал Динни. – А как прикажешь мне наслаждаться музыкой, если меня завтра выселяют! Тебе спасибо.
Хизер нахмурилась:
– Послушай, Динни, давай-ка по порядку. Я что-то не совсем понимаю: за то, что ты тут живешь, ты должен каждую неделю платить деньги этому человеку. Пять недель ты этого не делал. Поэтому он сказал, чтобы ты съезжал. Пока все верно?
– Еще как.
– Таким образом, – заключила Хизер, – тебе нужно всего-навсего добыть пачку этих твоих долларов и отдать их тому человеку. Тогда все будет в порядке.
– Наконец-то до тебя дошло, тупица, да вот только «этих долларов»-то у меня и нету.
– Ты же ходил работать курьером. Разве ты не заработал достаточно, чтобы заплатить за квартиру?
Динни фыркнул:
– Даже на одну пиццу не заработал!
– А пицца может заменить квартплату?
Динни сжал пальцами виски.
– Все, хватит. Еще одна фейская глупость – и я за себя не отвечаю.
Хизер выхватила меч и бегло глянула в зеркало. Слегка поправив килт, она улыбнулась.
– Как ты в скором времени убедишься, находчивости и изобретательности фей чертополоха нет предела. Своди меня послушать музыку, и я найду денег на квартиру.
Хизер по-прежнему не понимала, почему нужно платить какие-то доллары, чтобы жить в грязной комнате – странно это как-то, – но она была полна решимости помочь.
Вечер ей страшно понравился. Она всего пару раз насмешливо пофыркала над музыкантами – те действительно хорошо играли, хоть и были людьми; потом они расселись за столиком в углу бара и погрузились в сигаретный дым. Как приятно было слушать волынку, дудочки, скрипки, мандолины, банджо и бубен! А джиги и рилы она отстукивала на столе босыми пятками. Хотя они с Мораг и старались исполнять шотландскую фейскую музыку в радикальном стиле, традиционная музыка ей тоже по-прежнему нравилась.
Когда же музыканты заиграли на хорнпайпах «Парней из Блухилла» и «Урожай дома», старые и молодые потомки ирландцев и ирландские эмигранты побросали свои «Гиннессы» и «Джеймсоны» и все как один пустились в пляс.
– Как трогательно, – сказала Хизер, глядя на них.
– Почему?
– Потому что они вспоминают свой дом.
Итальянские феи дружат с ветром и отлично ездят на нем верхом.
Трое оседлали воздушный поток над Хаустон-стрит, севернее своего обиталища – Маленькой Италии. Они осмотрели улицы, идущие на север, и подождали.
– Вон, – сказала младшая фея, показывая вперед, – вон она. Сидит на плече у огромного толстяка.
Динни тащился по Бродвею, уставившись под ноги. Он был раздосадован, унижен и обозлен.
– Мне очень жаль, – в двадцатый раз сказала Хизер. Динни ее проигнорировал. Кроме того, он игнорировал нищих, влюбленных и бражников, шедших вместе с ним в темноте. – Это было смело, – продолжала фея. – Молодец, что попробовал. В следующий раз будет лучше.
Динни сообщил, что следующего раза не будет. И первого-то не было бы, если б Хизер не начала шантажировать его, что если он не сыграет, она сделается видимой для всех и устроит скандал. После нескольких стаканов виски она решила, что теперь Динни самое время показать, чему он научился, но все вышло ужасно. Пальцы его от волнения одеревенели, он еле-еле любительски проскрипел два стратспея на глазах у профессиональных музыкантов, которые не знали, смеяться им или плакать.
Когда закончилось это ужасное выступление, наступила мертвая тишина. Даже пьяный, который сидел за соседним столиком и казался совершенно невменяемым, – и тот притих. Никто из публики никогда в жизни не слышал такой паршивой игры, да и в этом клубе такого не видывали. Динни, вообще-то довольно толстокожий, и представить себе не мог, что на свете бывает такое унижение.
Он сообщил Хизер, что другого раза не будет, потому что он вообще не собирается больше играть на скрипке – ни перед кем-нибудь, ни в одиночестве. Более того, он будет чрезвычайно благодарен Хизер, если она подыщет себе какое-нибудь другое обиталище и оставит его в покое. Навсегда.
Когда он прошагал мимо лотка с арахисом, жаренным в меду, и не бросил на него даже короткого голодного взгляда, Хизер поняла, что дело серьезно.
– Ну не надо так убиваться, – взмолилась она. – Все когда-то начинают. Прости, что я заставила тебя играть, когда ты еще не был готов. Это было ошибкой. Я понимаю, как тебе неловко. Но все эти хорошие музыканты тоже когда-то были новичками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64