Мандрил передразнивал малайца, а павиан мандрила! Не зная усталости, обитатели ковчега соревновались в беге и лазанье, плавании и полетах, и каждый был по-своему бесподобен, каждый находил признание. Были животные, которые брали колдовством, и были такие, что превращались в невидимок. Одни выделялись силой, другие хитростью, одни предпочитали нападать, другие защищаться. Насекомые оберегали свою жизнь, сливаясь с травой, деревом, мхом, скальным камнем. Некоторые животные, не отличавшиеся силой, вызывали одобрение и обращали смеющихся зрителей в бегство, выделяя ужасные запахи. Никто не остался в стороне, у всех были те или иные таланты. Птицы свивали, склеивали, сплетали, складывали свои гнезда. Крылатые хищники могли с головокружительной высоты распознать самый крохотный предмет.
Да и люди делали свое дело отменно. Стоило посмотреть, как легко и свободно рослый негр взбирался вверх по балке, как малаец тремя движениями рук делал из пальмового листа весло и с его помощью плыл и совершал повороты на маленькой доске. Индеец легкой стрелой попал в едва заметную цель, а его жена из двух видов лыка сплела циновку, вызвавшую всеобщее восхищение. Все были поражены и долго молчали, когда вышел индус и продемонстрировал некоторые из своих фокусов. А китаец показал, как благодаря прилежанию можно утроить урожай пшеницы: он вытаскивал проросшие зерна и рассаживал их на одинаковом расстоянии друг от друга.
Европеец, который на удивление мало пользовался любовью, не раз вызывал недовольство своих собратьев суровыми и презрительными замечаниями, порочащими успехи других. Когда индеец поразил стрелой птицу, летевшую высоко в синем небе, белый человек пожал плечами и заявил, что с помощью двадцати граммов динамита можно стрельнуть втрое выше! А когда его попросили показать, как это делается, он не смог и стал говорить, что будь у него то и это и еще десяток разных вещей, вот тогда бы у него все получилось. Он и китайца высмеял, сказав, что пересадка ростков пшеницы требует, разумеется, бесконечного усердия, но что такой рабский труд не может сделать народ счастливым. Счастлив тот народ, ответил под одобрительные возгласы китаец, который имеет вдоволь пищи и почитает Бога; но и на это европеец ответил язвительным смехом.
Веселое состязание продолжалось, и в конце концов все, животные и люди, показали свои таланты и свое искусство. Впечатление было огромным и радостным, патриарх тоже усмехнулся в седую бороду и сказал с похвалой, что как только сойдет вода, на Земле можно будет начинать новую жизнь; ибо в одеяниях Всевышнего налицо нити всех расцветок, и есть все необходимое, чтобы основать на Земле царство безграничного счастья.
Один только европеец ни в чем не проявлял себя, и все бурно требовали, чтобы он выступил и показал, на что способен, пусть все увидят, имеет ли он право дышать прекрасным Божьим воздухом и плыть в ковчеге патриарха.
Европеец долго отнекивался, подыскивая отговорки. Но тут сам Ной ткнул ему пальцем в грудь и призвал к порядку.
– Я тоже, – начал белый человек, – развил в себе и довел до высокой степени совершенства одну способность. Лучше, чем у других существ, у меня не зрение и не слух, не обоняние, не сноровка или что-нибудь подобное. Мой талант высшего порядка. Мой талант – это интеллект.
– Покажи! – крикнул негр, и все придвинулись ближе.
– Это нельзя показать, – мягко сказал белый. – Вы неверно меня поняли. Я выделяюсь своим разумом.
Негр весело засмеялся, обнажив белые как снег зубы, индус насмешливо скривил тонкие губы, китаец хитро и добродушно улыбнулся про себя.
– Разумом? – медленно проговорил он. – Тогда покажи нам, пожалуйста, свой разум. Пока что мы ничего такого не замечали.
– А тут и замечать нечего, – ворчливо защищался европеец. – Мой талант и моя особенность заключаются в следующем: я накапливаю в своей голове образы внешнего мира и могу из этих образов создавать для себя одного новые образы и правила жизни. В своем мозгу я могу воспроизвести, то есть сотворить заново, весь мир.
Ной провел ладонью по глазам.
– Но позволь, – неторопливо заговорил он, – к чему все это? Еще раз сотворить мир, уже сотворенный Богом, и к тому же для тебя одного, в твоей маленькой головке, – какая от этого польза?
Все одобрительно закричали и засыпали европейца вопросами.
– Погодите, – крикнул он. – Вы неверно меня поняли. Работу разума не так-то просто продемонстрировать, это вам не какая-нибудь сноровка.
Индус улыбнулся.
– Да что ты, белый собрат, вполне можно. Покажи нам работу своего разума, например, в счете. Давай соревноваться! Итак: у супружеской пары трое детей, из которых каждый тоже заводит семью. Каждая молодая пара ежегодно рождает по ребенку. Сколько пройдет лет, прежде чем их число достигнет сотни?
Все внимательно выслушали, начали считать на пальцах и напряженно оглядываться. Европеец принялся считать. Но уже через мгновение китаец объявил, что решил задачу.
– Очень мило, – похвалил белый, – но это всего лишь сноровка. Мой разум существует не для таких маленьких фокусов, а для решения больших задач, от которых зависит счастье человечества.
– О, это мне по душе, – ободряюще сказал Ной. – Обрести счастье значит куда больше, чем все прочие сноровки. Тут ты прав. Расскажи-ка нам быстрее, что ты знаешь о счастье человечества, мы будем тебе очень благодарны.
Затаив дыхание, все, как зачарованные, не сводили глаз с губ белого человека. Наконец-то свершилось. Честь и слава тому, кто покажет нам, где искать счастье человечества! Простим этому волшебнику все его злые слова!
1 2 3