– Вы не хотите еще задержаться?
– Нет.
– Сколько вы выручили за карету?
– Пятьдесят гульденов.
– Но вы ведь заплатили за нее двести, не так ли? Вас тогда обсчитали.
– У вас прекрасная память, господин Губер, – заметила Дебора.
– Не жалуюсь. Как, наверное, и вы на свою. – На мгновение Деборе почудился в его словах тайный смысл. – Неужели вы думали, я поверил, что Бетховен напишет для вас ораторию?
– Это был официальный заказ, – ответил Джэсон.
– Нас не так-то легко обмануть.
Джэсон и Дебора молчали. Обоих мучил тот же страх. Значит, Губер все же решил их задержать. Джэсону казалось, что Губер знает обо всех их посещениях, вплоть до визита к Сальери, и недвусмысленно им это показывает.
– Но задерживать мы вас не станем. К чему нам наживать неприятности?
– Вы вернете нам наши паспорта, господин Губер? Губер вытащил паспорта из ящика стола и подал им в обмен на временные визы. Крупным, размашистым почерком он написал на паспортах «Проверены» и отдал их Джэсону.
Джэсон едва верил своему счастью, но понимал, что улыбка Губера не сулит ничего хорошего.
– Нам ни к чему отпугивать американцев. Если только они не угрожают трону, – пояснил Губер.
– Благодарю вас, господин Губер. Мы ценим ваше содействие.
– А мы ваше. Вы слышали о смерти Сальери?
– Да. Мы прочли об этом в газете.
– Пусть он почиет в мире. Вы согласны?
– Да, господин Губер.
Губер позвал караульного и, даже не кивнув на прощание, погрузился в свои дела.
На улице Джэсон сказал Деборе:
– Ну, вот, с Губером покончено.
– Будем надеяться, что это так. – Ей не терпелось поскорее вырваться из этого ненавистного ей города.
Двумя днями позже они садились на баржу, отправлявшуюся в Линц. Джэсона обидело, что Эрнест не попрощался с ними, а Дебору это втайне радовало. И неожиданно рядом выросла его фигура.
– Зачем вы явились так поздно? – оправившись от неожиданности, спросил Джэсон. – Лучше было проститься в менее людном месте. Разве стоит показывать, что мы знакомы?
– Опасность, по-моему, миновала, – ответил Эрнест. – Теперь, после смерти Сальери, власти надеются, что с прошлым покончено. Как же я мог не попрощаться с вами? В конце концов, вы ведь приехали сюда из-за меня.
Старик нежно взял их под руки, отвел в сторону и со слезами на глазах сказал:
– Простите меня, если иногда я был резок или нетерпелив. Я стар, жить мне осталось недолго. Поэтому я и вас торопил. И порой слишком усердствовал.
– Вы боялись, что мы остановимся на полпути? – спросила Дебора.
– У меня всегда были сомнения на этот счет. Вы чужаки, американцы. Разве мог я поверить, что Моцарт станет вам так же дорог, как и мне?
– Он стал для меня смыслом жизни, – признался Джэсон.
– Самой важной была ваша встреча с Сальери, она подтвердила мои подозрения.
– Значит, теперь все ваши сомнения отпали, господин Мюллер? – спросила Дебора.
– Мне кажется, все говорит за это. Ваш муж оказался прав: Моцарта погубили Габсбурги, Сальери, знать, равнодушные друзья, беспечные и неопытные доктора. И все же я считаю главным преступником Сальери, который погубил его с помощью яда и вредной ему пищи.
– Я с вами согласен, – сказал Джэсон. – У Моцарта был не один убийца, их было много.
– Теперь я могу сказать, что недаром прожил жизнь. В этом и ваша заслуга, хотя вы и чужестранцы. Я хотел оправдать его, снять обвинение в том, будто причиной его смерти явились его собственные недостатки: неразумность, наивность, непредусмотрительность. Не докажи я обратное, не видать мне покоя ни при жизни, ни за гробом.
– Когда мы вернемся домой, мы постараемся довести дело до конца, – пообещала Дебора.
– Верю, но прошу вас, будьте осторожны. Поездка по Дунаю доставит вам удовольствие, да и путешествие дилижансом от Линца будет спокойным. Дороги уже подсохли.
– Кстати, что случилось с тем музыкантом, что жил в наших комнатах? – спросила Дебора.
– Я и сам точно не знаю. Его нашли повесившимся. По слухам, он оказался в немилости. Иных причин для самоубийства у него не было. Я не хотел вам этого рассказывать. Гоните прочь мысли о смерти, теперь вы в безопасности. Прощайте.
Дебора обняла старика, Джэсон пожал ему руку, а тот плакал и приговаривал:
– Вы увозите с собой частицу моего сердца.
Постаревший, сгорбившийся Эрнест Мюллер, не оборачиваясь, зашагал прочь. Он не мог заставить себя обернуться, потому что и он и они знали, что это их последняя встреча. Они никогда больше не приедут в Вену, а он слишком стар, чтобы думать о путешествии в дальние края.
Никто из них не видел огромной кареты, запряженной четверкой лошадей, которая стремительно нагоняла Эрнеста. Когда же тот обернулся, привлеченный грохотом экипажа, пытаясь понять, что происходит, страшный удар обрушился ему на голову, за ним последовал второй, и тьма заволокла ему глаза. Колеса довершили дело, начатое тяжелыми подковами лошадей, кучер изо всех сил хлестнул по лошадиным спинам, и карета мгновенно исчезла из вида, прежде чем кто-либо успел опомниться. Эрнест Мюллер был мертв. Его тело с проломленной головой недвижно распласталось на земле.
Погода стояла ясная, и Джэсон с Деборой все время проводили на палубе. Все их страхи остались позади, и они наслаждались покоем. Пассажирами баржи были окрестные крестьяне и горожане, возвращавшиеся домой после посещения венских родственников.
На второй день путешествия Дебора, утомленная пребыванием на свежем воздухе, решила пораньше лечь спать.
– Уже холодает, Джэсон, и скоро совсем стемнеет, – сказала она.
– Подожди немного. Посмотри, какой чудесный закат, – отозвался он.
Река делала изгиб, и баржа круто повернула к югу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129