Он смягчился. Она поступила разумно, деньги им нужны.
– Я бы запретил тебе писать, если бы не кража.
– Это тоже дело рук полиции, что бы там ни говорил Губер.
– Пожалуй. Ты думаешь, мы скоро получим ответ от твоего отца?
– Скоро. Я написала ему почти три месяца назад.
Через несколько дней пришло письмо из Бостона, где господин Пикеринг ставил им свои условия. Он писал, что посылает на имя дочери в банк Гроба тысячу гульденов, но при этом оговаривал:
«Это последние деньги, которые я посылаю тебе в Вену. Независимо от того, завещала тебе их твоя мать или нет. Ваши расходы превзошли все мои расчеты, и я не могу позволить, чтобы ты и дальше растрачивала свое состояние. Подумай хорошенько, и ты поймешь, что я прав».
Прочитав письмо, Дебора молча протянула его Джэсону.
Он больше на неё не сердился; деньги пришли как раз вовремя, когда без них нельзя было уже обойтись. А выговор, сделанный отцом Деборе, еще более усиливал сочувствие.
– Отец хочет принудить меня вернуться. Он знает, что не в праве отказывать мне в деньгах, но что на расстоянии мне с ним трудно бороться. Может быть, нам стоит немедленно тронуться в путь? Сейчас уже март. Дороги подсохли.
– Уехать, когда нам вот-вот откроется истина?
– Но опасность все возрастает. И что бы ты ни обнаружил, здесь об этом следует помалкивать.
– Я подожду до Бостона. Найти бы только Дейнера! Давай еще раз пройдемся по Карнтнерштрассе и поищем его таверну.
– «Серебряный змей». Кажется, так называла ее Софи?
Они вновь прошли всю Карнтнерштрассе, но не обнаружили таверны под таким названием. Дебора предложила расспросить прохожих, но Джэсон отказался. Она подозревала, что ему самому хотелось найти Дейнера. Когда они подходили к гостинице «Белый бык», какой-то человек стремительно прошмыгнул мимо них, слегка задев Джэсона. Неизвестный – Джэсон не успел рассмотреть его лица – сунул ему в руку записку и тут же исчез.
«Отложите все и приходите в гостиницу „Белый ягненок“ в конце Шулерштрассе, – говорилось в записке. – Удостоверьтесь вначале, что за вами нет слежки. Жду вас завтра, в три часа».
Записка была без подписи, и Дебора подозревала ловушку, устроенную полицией. Но Джэсон считал, что записка от Эрнеста; никто другой не позволил бы себе такого повелительного тона.
На следующий день Джэсон послал Ганса с письмом к Гробу, где сообщал, что они намерены посетить его банк завтра, чтобы получить присланные из Америки деньги.
Затем они незаметно выскользнули через заднюю дверь гостиницы и окружным путем направились к «Белому ягненку». Ровно в три часа они вошли в тесную темную таверну и, усевшись за стол в уединенном углу, стали ждать. Рядом с ними вдруг выросла фигура и голос спросил:
– Отчего вы так задержались в Зальцбурге? Джэсон не ошибся: это был Эрнест.
Он изменился до неузнаваемости. Вид у него был испуганный и больной, руки дрожали, лицо осунулось, он горбился, а от его прежней живости не осталось и следа.
– Я не ожидал, что ваше пребывание в Зальцбурге настолько затянется.
– Вы плохо выглядите. В чем дело? – в свою очередь спросил Джэсон.
– Дело не во мне. А в Отто. – Эрнест умолк.
– Когда же это случилось? – сразу догадавшись, спросил Джэсон. Загадочный, непонятный Отто Мюллер, таким он остался в памяти Джэсона.
– Два месяца назад. Умер от старости, а ведь ему было всего семьдесят пять. Он болел с тех самых пор, как вы приехали в Вену.
– Это он надоумил меня приехать сюда.
– Скорее я, а не он.
– Значит, Отто уж ничего больше не узнает.
– А вам разве известно что-нибудь новое? – Эрнест насторожился. Голос его спустился до шепота. – Значит, Сальери все-таки виновен?
– Зачем вы ездили в Прагу?
– Я надеялся что-нибудь разузнать. Моцарт был в Праге в сентябре 1791 года, там всего за несколько месяцев до его смерти ставили «Милосердие Тита».
– И что же вы узнали?
– Одни утверждают, что он был болен. Другие – что совершенно здоров. Но все сходятся на том, что императору опера не понравилась.
– Вы ездили туда только ради этого, господин Мюллер? – поинтересовалась Дебора.
– А для чего же еще? – недовольно спросил Эрнест.
– А не из желания ускользнуть от полиции?
– Зачем мне бегать от полиции?
– К чему тогда вы назначили нам тайную встречу?
– В наши дни осторожность не помешает, госпожа Отис.
– Вы обещали мне устроить встречу с каждой из сестер Вебер в отдельности, а оказалось, что все они живут вместе с Констанцей, – сказал Джэсон.
– Скажи я вам об этом, вы, возможно, отказались бы ехать в Зальцбург. Побоялись бы, что они не захотят с вами встретиться.
– Констанца, по-моему, была против этой встречи.
– Но все-таки вас приняла. Что вы от неё узнали?
– Сомневаюсь, чтобы Констанца доверяла мне полностью, но вам-то она точно не доверяет.
– А теперь вы, Отис, не доверяете ни ей, ни мне.
– А кому можно доверять?
– Печальный вывод. Что же делать?
– Я могу прекратить свои поиски и возвратиться в Америку.
– Остановиться на полпути! Что же все-таки сказала Констанца?
– Она сказала, что вы ей не нравитесь, – вставила Дебора.
– Я не нравлюсь многим, госпожа Отис. Что из этого?
– Софи открыла нам куда больше, чем Констанца, – добавил Джэсон.
– Алоизия тоже нам многое рассказала. Ее рассказ во многом противоречит рассказу Констанцы, – заметила Дебора.
– Кому же вы поверили?
– В какой-то мере всем троим, – ответил Джэсон. – Но больше всего Софи.
– Они убедили вас, что я не прав? Что Моцарт умер своей смертью?
– Они убедили меня в том, что вы, возможно, правы. А теперь мне нужно встретиться с Сальери.
– Я попытаюсь это устроить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129