), поспешил вперед. До городских ворот оставалось каких-нибудь пара часов блужданий по таким вот зловонным кварталам. Неприятно, конечно, даже для храмового раба, но соваться в более людные места Лан-Ар не хотел – потому что там обязательно будут сновать храмовые ищейки.
…Ийлур не дошел до следующего проулка. Хозяева этих мест все-таки не удержались при виде беззащитного на вид прохожего и напали первыми. Хотя началось все довольно безобидно – дорогу преградил одноглазый верзила с длинной бородой неопределенного цвета и такими же сальными волосами.
– Монетки не будет?
Лан-Ар остановился перед ийлуром, развел руками:
– Ты же видишь, почтенный, что я – несчастный раб.
Краем глаза Лан-Ар уже заметил, что сбоку неторопливо заходит неряшливого вида элеан, а от угла покосившегося и вросшего в землю дома семенит кэльчу.
– Но хозяева могут отправить раба с поручением, снабдив монетой, – поучительно заметил одноглазый. – Выворачивай карманы, ублюдок, пока мы не развесили твои кишки по забору.
– У меня ничего нет, – упрямо пробубнил Лан-Ар.
И это было сущей правдой; жаль только, что ему не поверили.
…Сила жреца Пресветлого Фэнтара – в молитве. Чем могущественнее жрец, тем быстрее он может призвать на помощь силу битв, даруемую отцом всех ийлуров, и тем труднее одолеть его в бою.
Ходили слухи, что Настоятелем Храма становится ийлур, который может призывать божественную силу одним движением мысли, даже не прибегая к словесным формулировкам. Но молитвы молитвами, а все послушники Храма начинают свой долгий путь служения с тяжелой учебы – ибо что может быть страшнее для врага, чем собственные силы и умения, приумноженные волей Бога?
К сожалению (и по недосмотру богов), бывает и так: рождается в Эртинойсе ийлур, начисто лишенный дара призывать силу своего Отца-Покровителя. Тогда бедняге не остается ничего, как рассчитывать только на себя, и порой даже случалось, что такой вот «неодаренный» одерживал победу над «одаренным», выигрывая как раз те мгновения, кои требовались счастливчику для молитвы.
Сила и умения Лан-Ара были приумножены отчаянием. А еще – сознанием того, что Пресветлый Фэнтар никогда не услышит его зов и никогда не дарует столь вожделенную в Храме силу битв. Поэтому первым в грязь улегся одноглазый, вопя и хватаясь за сломанное запястье.
Лан-Ар повернулся к элеану: этот уже не был столь опасен. Призывать силу битв могли только ийлуры, элеаны же и кэльчу были отмечены иными божественными умениями.
Впрочем, элеан не спасовал: рванул из-за голенища внушительного вида нож, сделал первый выпад, от которого ийлур уклонился. Стараясь не упускать из виду кэльчу, у которого в руках откуда ни возьмись, появилась тяжелая дубинка, Лан-Ар попытался развернуться так, чтобы в любой момент рвануть прочь со злосчастной улочки; теперь оба противника были на виду. И не только они, ийлур прекрасно видел нестройный ряд покосившихся, подгнивших хижин. А из окна ближайшей скромно высунулся самострел; толстая стрела глядела прямо в грудь Лан-Ару.
Он резко присел, ощущая, как напряглись, почти разрываясь, сухожилия. Смерть пронеслась со свистом, пригладив волосы на макушке; из оконца донеслась забористая брань. И Лан-Ар, напоследок отвесив элеану зуботычину, побежал.
Слыша за спиной свист и улюлюканье, поскальзываясь поминутно в жидкой грязи, замешанной на помоях, ийлур втиснулся между двумя шаткими хижинами, проложил себе путь через горы мусора и, разорвав на плече рубаху, упал в громадную лужу уже на другой столь же омерзительной улочке. Подняв тучу брызг и обдав кого-то, судя по возмущенному воплю, зловонной водицей.
– Ну ты, урод! Смотреть надо!
– Прошу прощения, – пробормотал Лан-Ар. Дурацкая привычка, привитая в Храме и здесь совершенно неуместная. Хотя, учитывая, что обдал он грязью особу женского пола…
– Видала я твои прощения!
И пострадавшая, не чураясь пройтись по щиколотку в помоях, отвесила Лан-Ару пинок под ребра.
От неожиданной резкой боли перед глазами завертелись звездочки. Лан-Ар, хрипя, только и мог, что хватать ртом воздух. Он согнул ноги в коленях, оперся ладонями о скользкое дно лужи, поднял голову…
– Что, мало? – поинтересовались сверху.
Ийлур увидел две пухлые коленки, затем – бережно подобранный подол платья из дешевого небеленого льна.
– Погоди… – прохрипел он, – что ты…
Договорить ийлур не успел. На него вдруг что-то обрушилось, вышибая дыхание и впечатывая в зловонную жижу. Он успел подумать – ха, вот так и расправляются с бывшими послушниками Храма: быстро, а главное – неожиданно.
Больше он ничего не видел и не чувствовал.
* * *
…Все было мокрым. Одежда, башмаки. Лан-Ар поморщился от острой пульсирующей боли в затылке, мысли ворочались тяжко, словно мельничные жернова. Ийлур вспомнил, что поскользнулся и упал в лужу, затем в памяти всплыли пухлые, с аппетитными ямочками, женские коленки…
– Побери меня Шейнира. – Он с ужасом представил себе, что так и валяется посреди улицы, выставив всем напоказ свой рабский ошейник. И это в то время как его ищут!
«А затылок-то что так болит? Неужели упал неудачно?»
Лан-Ар повернулся набок, втянул голову в плечи – может, хотя бы первый прохожий не заметит на шее начищенного до блеска обода, затем пощупал ноющий затылок… Пощупал бы. Потому что уже в следующее мгновение ийлур понял, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
На него обрушился поток ледяной воды.
– Тимо-Тан, это шейнирово отродье, очухался.
Голос показался, на удивление, знакомым. Лан-Ар крепко зажмурился, пытаясь прогнать плавающий вокруг туман, а когда вновь открыл глаза, то в потемках увидел все тот же подол из небеленого льна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19