Понимаешь, он услышал, что в школе снова начались занятия, и знал, что я одинок и несчастен. Он был куда умнее любой собаки, намного умнее Буллера.
— Ты мне сказки рассказываешь, — сказал Сэм.
— Нет, просто вспоминаю.
— А что случилось потом?
— Я подал ему тайный знак. Он означал: «Опасно. Уходи», — потому как я не был уверен, что дракон знал про полицейских и про винтовки.
— И он ушел?
— Да. Очень медленно. И все время оглядывался, точно не хотел оставлять меня. Но с тех пор я ни разу не испытывал страха и одиночества. Во всяком случае, если и испытывал, то редко. Я знал, что стоит мне подать сигнал, и дракон вылезет из своего логова на пустоши и придет мне на помощь. У нас с ним было много всяких условных сигналов, кодов, шифров…
— Как у шпионов, — сказал Сэм.
— Да, — с чувством разочарования подтвердил Кэсл, — наверное. Как у шпионов.
Кэсл вспомнил, как он однажды нарисовал карту пустоши, на которой отметил все траншеи и потайные ходы, скрытые папоротниками. Он ведь тоже действовал тогда точно шпион.
— Пора домой, — сказал он. — А то твоя мама станет волноваться…
— Нет, не станет. Я ведь с тобой. Я хочу посмотреть пещеру дракона.
— На самом-то деле дракона ведь не было.
— Но ты же до конца не уверен, правда?
Кэсл с трудом нашел старую траншею. Пещера, где жил дракон, заросла кустами куманики. Продираясь сквозь них. Кэсл зацепил ногой ржавую банку, и она взлетела в воздух.
— Вот видишь, — сказал Сэм, — ты же приносил ему поесть. — Он продрался сквозь кусты, но ни дракона, ни скелета его не обнаружил. — Наверное, полиция все же расправилась с ним, — сказал Сэм. И поднял банку.
— Так это из-под табака, — сказал он, — не из-под сардин.
В ту ночь, лежа в постели, Кэсл спросил Сару:
— Ты в самом деле думаешь, еще не поздно?
— Для чего?
— Уйти мне из конторы.
— Конечно, нет. Ты же еще не старик.
— Тогда, возможно, нам придется уехать отсюда.
— Почему? Чем это место хуже любого другого?
— А тебе не хотелось бы сменить обстановку? Этот дом… разве это дом, верно? Быть может, если бы я получил работу за границей…
— Мне хотелось бы, чтобы Сэм жил в одном месте, чтобы ему было куда вернуться, если он когда-нибудь от нас уедет. Вернуться туда, где все с детства ему знакомо. Как вот ты — вернулся же ты. К чему-то старому. Безопасному.
— К старым развалинам у железной дороги?
— Да.
Ему вспомнилось, как степенно звучали в каменной церкви голоса жителей, — такими же степенными были и сами жители, которые, облачившись в праздничные одежды, раз в неделю отдавали дань вере. «Там, вдали, зеленый холм за городской стеной».
— Они красивые, эти развалины, — сказала она.
— Но вот _ты же_ никогда не сможешь вернуться назад, — сказал Кэсл, — в свое детство.
— Это другое дело: моя жизнь там не была безопасной. Пока я не узнала тебя. И у нас там нет развалин — одни лачуги.
— Мюллер приезжает, Сара.
— Корнелиус Мюллер?
— Да. Он теперь большой человек. И я должен быть с ним любезен — это приказ.
— Не волнуйся. Он не может нам больше причинить зла.
— Нет. Но я не хочу, чтобы ты волновалась.
— А почему я должна волноваться?
— Шеф хочет, чтобы я пригласил его сюда.
— Значит, приглашай. И пусть видит, как мы живем с тобой… и с Сэмом…
— Ты согласна?
— Конечно, согласна. Черная хозяйка будет принимать мистера Корнелиуса Мюллера. И черный ребенок.
Оба рассмеялись — не без страха в душе.

3
— Как себя чувствует наш маленький паршивец? — спросил Дэвис: он спрашивал об этом ежедневно на протяжении вот уже трех недель.
— О, все прошло. Он снова вполне здоров. Он тут меня спрашивал, когда ты к нам приедешь. Ты ему нравишься — не могу понять почему. Он часто вспоминает про тот пикник, на который мы ездили летом, и как играли там в прятки. Он, похоже, считает, что никто не умеет так прятаться, как ты. Считает, что ты шпион. Без конца говорит про шпионов — в мое время дети говорили так про фей. Или не говорили?
— А нельзя мне сегодня забрать у него на вечер папашу?
— Зачем? Что-то намечается?
— Вчера, когда вы ушли, зашел сюда доктор Персивал, и мы разговорились. Знаете, по-моему, меня действительно собираются послать за границу! Доктор Персивал спрашивал, не стану ли я возражать, если мне сделают дополнительное обследование — кровь, моча, рентген почек и так далее, и так далее. Он сказал, с тропиками нельзя шутить. Он мне понравился. Похоже, он интересуется спортом.
— Бегами?
— Нет, только рыбной ловлей. Довольно одинокий спорт. Персивал — он немного похож на меня: не женат. Мы решили сегодня вечером встретиться и окунуться в городскую жизнь. Я уже давно не окунался. Эти мои ребятки из министерства охраны окружающей среды — такая унылая компания. Вы не могли бы, старина, всего на один вечер заделаться вдовцом?
— Мой последний поезд уходит с вокзала Юстон в одиннадцать тридцать.
— Квартира сегодня вечером в полном моем распоряжении. Оба моих соседа отбыли в зараженный район. Так что в вашем распоряжении будет кровать. Двуспальная или односпальная, какую пожелаете.
— Пожалуйста, односпальную. Дело, Дэвис, идет к старости. Не знаю, какие у вас с Персивалом планы…
— Я подумал — поужинать в «Кафе-гриле», а потом посмотреть стриптиз. В кабаре «У Реймонда». У них там выступает Рита Ролз…
— А ты думаешь, Персивал любит такого рода развлечения?
— Я прощупал его на этот счет, и — хотите верьте, хотите нет — он никогда в жизни не бывал в стриптизе. Сказал, что с удовольствием заглянул бы туда с коллегами, на которых можно положиться. Вы же знаете, как оно при нашей работе. А он в таком же положении, что и мы. На вечеринке никто слова никому сказать не может — из соображений безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94