— И к тому же ящик стеклянных шаров и свечи.
— О, — воскликнул мистер Дэвис, — значит, мой маленький подарок уже прибыл?
— Ваш… маленький?..
— Я подумал, почему бы нам не отпраздновать Рождество здесь, на сцене? — сказал мистер Дэвис. — Я люблю лично знакомиться со всеми-всеми актерами, актрисами — по-дружески, по-домашнему. Немножко потанцуем, споем песенку-другую… — Предложение явно не вызвало ответного энтузиазма. — Много-много шипучки…
Бледная улыбка едва озарила лицо режиссера.
— Ну что ж, — произнес он, — это очень любезно с вашей стороны, мистер Дэвис. Мы, несомненно, будем очень рады.
— Елка вам нравится?
— Да, мистер Дэвен… Дэвис, совершенно потрясающая елка.
Молодой человек в голубом джемпере, казалось, вот-вот рассмеется, и мистер Коллиер бросил на него злющий взгляд.
— Мы все очень вам благодарны, правда, девочки?
Девочки ответили слаженным хором, так, будто слова были отрепетированы заранее:
— Очень, мистер Коллиер.
Только мисс Мэйдью промолчала, да темноволосая девушка, отвлекшись, запоздала на мгновение и сказала: «Еще бы!»
Это привлекло внимание мистера Дэвиса. Независима, одобрительно подумал он, выделяется из толпы. Он сказал:
— Я, пожалуй, пройду за кулисы, посмотрю, что там с елкой. Не обращайте на меня внимания, старина, я не буду вам мешать. Занимайтесь своим делом.
И он направился за кулисы, где стояла елка, перегородив проход в артистические уборные. Электрик уже повесил на елку несколько украшений — для смеха — и посреди беспорядочного нагромождения задников, ненужных декораций и прочего реквизита, в свете голых огромных ламп она сверкала холодно и гордо. Мистер Дэвис потер руки; в нем ожил глубоко захороненный детский восторг; он произнес:
— Очень красиво смотрится.
Душа его наполнилась рождественским покоем: воспоминание о Вороне, время от времени омрачавшее его мысли, было всего лишь тьмой вокруг светящихся яслей с Младенцем.
— Вот это елка, ничего не скажешь! — раздался голос. Оказалось, это темноволосая. Она вошла за кулисы следом за ним; в сцене, которую сейчас репетировали, она не участвовала. Девушка была небольшого роста, пухленькая и не очень хороша собой; она сидела на ящике и рассматривала мистера Дэвиса с мрачным дружелюбием.
— Праздничное чувство создает, рождественское, — сказал мистер Дэвис.
— Бутылка шипучки тоже, — ответила девушка.
— Как вас зовут?
— Руби.
— Хотите позавтракать со мной после репетиции?
— Ваши девушки, говорят, исчезают куда-то, верно? — сказала Руби. — Я бы с удовольствием съела бифштекс с луком, только я очень боюсь фокусников. У меня ведь нет дружка-детектива.
— Что такое? — резко спросил мистер Дэвис.
— Она — подружка сержанта из Скотленд-Ярда. Он приходил сюда сегодня.
— Ничего страшного, — раздраженно сказал мистер Дэвис, обдумывая ситуацию, — со мной вы можете чувствовать себя спокойно.
— Видите ли, я — невезучая.
Мистер Дэвис, несмотря на новое тревожное обстоятельство, чувствовал себя сильным, полным жизни: это ведь был не его последний день; почки и бекон не очень сильно, но давали знать о себе неприятным запахом изо рта. Со сцены негромко доносилась музыка:
О, ваш портрет Лишь половина Того, что я люблю…
Он слизнул кусочек ириски, прилипший к внутренней стороне зубов; стоя под густыми ветвями темно-зеленой сверкающей елки, он сказал:
— Теперь-то вы станете везучей. Лучше талисмана, чем я, вам в жизни не найти.
— Придется попробовать, — ответила девушка, по-прежнему мрачно взирая на него.
— У «Метрополя»? Ровно в час?
— Приду. Если не попаду под машину. Я — такая. Из тех, кто обязательно попадает под машину, когда собирается получить бесплатную кормежку.
— Повеселимся.
— Зависит от того, что вы считаете весельем, — сказала девушка и подвинулась на ящике, освобождая ему место.
Я этот ваш декабрь Запомню навсегда…
Мистер Дэвис положил руку на ее голое колено. Музыка, рождественская атмосфера несколько смущали его, вызывали чувство благоговения. Ладонь легла на колено, словно рука епископа на голову маленького хориста.
— Синдбад, — сказала девушка.
— Синдбад?
— Я хотела сказать, Синяя Борода. От этих спектаклей в голове сплошная путаница.
— Вы же не станете бояться меня, — возразил мистер Дэвис, прислоняясь щекой к форменному кепи почтальона.
— Если какая девушка и исчезнет, то уж точно — я.
— Ей не надо было бросать меня, — тихонько прошептал мистер Дэвис, — сразу после обеда. Заставила меня возвратиться домой в одиночестве. Со мной она была бы в безопасности.
Он осторожно обнял Руби за талию и прижал к себе, но поспешно убрал руку, заметив проходившего мимо них электрика.
— Вы — умная девочка, — сказал мистер Дэвис. — Вам должны бы дать роль. Уверен — у вас и голос хороший.
— У меня — голос? Как у фазанихи.
— Поцелуй меня, а?
— И поцелую.
Они поцеловались, довольно крепко.
— Как мне вас называть? — спросила Руби. — Мне кажется, глупо звучит «мистер», когда обращаешься к тому, кто ставит тебе бесплатную еду.
Мистер Дэвис ответил:
— Сможете называть меня Вилли?
— Ну что ж, — вздохнув, мрачно сказала Руби. — Надеюсь, мы увидимся, Вилли. У «Метрополя». В час. Я приду. Только, надеюсь, и вы придете, не то ко всем чертям покатится бифштекс с луком.
И она медленно повлеклась на сцену: ее искали.
Что сказал Аладдин…
Руби шепнула соседке:
— Приручила в один момент.
Когда прибыл в Пекин?..
— Беда в том, — продолжала она, — что я не могу их удержать. Слишком часто получается: раз-два — полюбились, три-четыре — разошлись. Но на этот раз, похоже, хоть поем как следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73