Он вообще был очень немногословен все это время. — И это понятно. Она валлийка и потому имеет преимущество в этом отношении над всеми остальными смертными. Может быть, вы споете для нас, мадам? Например, ту песню о птице?
Верити радостно захлопала в ладоши.
Ах, если б пол гостиной мог разверзнуться, подумала про себя Шерон. С каким удовольствием она провалилась бы туда! Неужели граф не чувствует, как ей неуютно здесь, с каким презрением смотрят на нее эти надменные дамы? Она подняла глаза на Апекса, который уже стоял перед ней, протягивая руку. Шерон была так смущена, что не почувствовала даже затруднения и неловкости от того, что оперлась на его руку. А ведь лишь неделю назад в этой самой комнате…
— Да мы уже собирались откланяться, не правда ли, Джон? — сказала леди Фаулер.
— Минутку, — ответил он. — Я хочу послушать пение миссис Джонс.
Шерон подала графу руку, и он подвел ее к фортепьяно. По крайней мере, подумала Шерон, сегодня она будет играть увереннее, чем в прошлый раз. И все же она предпочла бы оказаться сейчас в любом другом месте, а не на табурете у фортепьяно. Она положила руки на клавиши и взяла первые аккорды. Граф Крэйл некоторое время в молчании стоял у нее за спиной, но, когда она повела песню, вернулся к гостям.
Чуть позже ей показалось, что это он снова подошел к ней и стоит у нее за спиной, но когда она закончила песню и обернулась, то увидела сэра Джона Фаулера.
— Чудесно, — сказал он. — Ваш голос — просто чудо, миссис Джонс. Сделайте милость, спойте для нас еще.
— Да, мы просим вас, миссис Джонс, — присоединился к нему граф.
Шерон посмотрела на свои руки, понимая, что у нее нет выбора. Если она откажется, гости начнут уговаривать ее.
— «Ясеневая роща», — произнесла она. Это была вторая песня, которую она собиралась петь на айстедводе. — Эта песня лучше звучит в сопровождении арфы, но и фортепьяно может передать настроение.
Шерон еще не допела песню и до середины, как услышала голос леди Фаулер — та завела нарочито громкий разговор со своей дочерью. Но Шерон продолжала петь.
Когда песня закончилась, сэр Джон все так же стоял, оперевшись о фортепьяно. Его жена разговаривала с графом, всем своим видом давая понять, что не замечает наступившей тишины. Тэсс, громко смесь, вела беседу с Верити.
— У тебя зрелый голос, — тихо сказал сэр Джон. — Мне никогда не приходилось слышать такого прекрасного пения.
— Спасибо. — Шерон старалась не смотреть на него.
— Я слышал, — продолжил он, — ты собираешься снова выйти замуж.
— Да, — ответила она.
— За рабочего? — спросил он. — На этот раз уже не за шахтера?
— Нет, — сказала она, — не за шахтера.
— Своим первым замужеством ты здорово рассердила меня, — продолжал он. — Совсем не такого мужа я желал тебе.
Старая неприязнь, которую Шерон всегда испытывала к нему, вспыхнула в ней с новой силой.
— Гуин был честным и трудолюбивым! — горячо заговорила она. — Я вышла за него замуж, потому что мне хотелось этого. Я любила его. И очень горевала, когда он погиб, и потом, когда умер наш сын.
— Я не позволил бы тебе вернуться в шахту, если б ты сообщила мне, что ждешь ребенка, — сказал он. — Я узнал об этом слишком поздно, когда уже ничего нельзя было поправить.
— Не стоит говорить об этом, — раздраженно ответила Шерон. — Вас ничуть не интересует, как я живу!
— Но, Шерон…
— Джон, — окликнула его леди Фаулер, — нам пора. Мы задержались сверх всяких приличий и, наверное, уже утомили графа Крэйла. Верити, дорогая, проводите нас до коляски, я хочу, чтобы вы помахали нам на прощание.
Она вела себя так, словно Шерон в комнате не было. Сэр Джон раскланялся и поспешил присоединиться к своему семейству.
— Пожалуйста, подождите меня здесь, миссис Джонс, — сказал граф и удалился с гостями и Верити.
Шерон сидела за фортепьяно, неподвижно глядя на ровный ряд клавиш. Ее била дрожь, она чувствовала, что вот-вот расплачется. Отец! Он не знал, что может стать дедом. Не знал, потому что она не захотела сообщить ему. Она не сообщила ему, потому что считала, что он сам должен поинтересоваться, как живет его дочь и что с ней происходит. Но его это, видно, не интересовало. Она не получила от него ни весточки, когда вышла замуж за Гуина и потом, когда Гуин погиб и ее сын — его внук — родился мертвым.
Шерон осторожно водила пальцем по белоснежной клавиатуре. Она не подняла глаз, когда дверь гостиной открылась и через мгновение тихо закрылась за вошедшим.
Алекс решил пригласить Шерон к чаю главным образом для того, чтобы леди Фаулер и Тэсс могли воочию убедиться, что он действительно уже нанял толковую гувернантку и что Верити совершенно довольна его выбором. Сразу по прибытии дамы вновь затеяли разговор о том, что Тэсс была бы рада приезжать в Гленридский замок несколько раз в неделю, чтобы давать уроки Верити, — разумеется, совершенно бесплатно, ибо это вовсе не труд, а удовольствие — общаться с такой очаровательной малюткой, как Верити.
Но в глубине душе Алекс понимал, что гости своим неожиданным визитом предоставили ему удобный повод вновь увидеть вблизи Шерон. Ведь он целую неделю, соблюдая соглашение между ними, старался не показываться ей на глаза. В воскресенье он даже не пошел в церковь, хотя Верити и упрашивала его. Его глаза изголодались по ее милым чертам, а уши — по звуку ее мелодичного голоса. Конечно, он вовсе не желал сегодня снова впасть в искушение — просто у него была веская причина, чтобы пригласить Шерон к чаепитию. Он и предположить не мог, что прием пройдет столь неловко. Он не сделал ничего неприличного — просто велел гувернантке быть рядом со своей подопечной во время чаепития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129