– На каком платье? – спросил он, и оба фыркнули.
* * *
Граф Эмберли стоял в дверях музыкальной гостиной и смотрел на жену. Алекс играла на фортепьяно пьесу собственного сочинения, как она делала часто, при этом рядом с ней стояла Кэролайн, опираясь локтями о табурет, положив подбородок на руки и глядя на мать. В другом конце комнаты Кристофер лежал на животе и рисовал. Няня Рей выбранила бы всех их непременно. По ее мнению, краскам место исключительно в детской.
Все они увидели его одновременно. Кэролайн прыжками пересекла комнату и обняла отцовскую ногу. Кристофер собрал рисунки и принес показать их. Александра улыбнулась ему и прекратила игру.
– Вы уже вернулись! Я думала, Эдмунд, вы пробудете в городе все утро.
– Я решил вернуться пораньше, – объяснил он, подхватив дочь на руки, потрепав сына по волосам и входя в комнату. – Поцелуй, принцесса? – И он повернул голову к дочери, уже наморщившей губки.
– Пошли, – сказала Александра, подходя к сыну и кладя руки ему на плечи, после того как внимательно просмотрела его рисунки, – вам пора к няне Рей. Я поиграю тебе еще завтра, хорошо, Кэролайн? А ты, Кристофер, намерен ли самолично вымыть свои кисточки, чтобы няня Рей тебя не бранила?
Вскоре она вернулась, отведя детей наверх и передав их няне. Войдя, она взяла мужа под руку.
– Что случилось? – спросила она, увлекая его в гостиную.
– Откуда вы знаете, что что-то случилось? – улыбнулся он.
– Эдмунд! Я почти пять лет как замужем за вами. Хорошей я была бы женой, если бы не могла сразу же понять, что у моего мужа что-то на уме.
– Меня всегда удивляло, – отозвался он, – как это Мэдлин и Доминик прекрасно понимали друг друга, даже не прибегая к помощи слов. Теперь то же происходит у нас с вами.
Он наклонился, поцеловал ее в нос, а потом отступил в сторону, уступая ей дорогу в гостиную.
– Итак, – сказала она, оборачиваясь к нему, когда он закрыл дверь. – В чем дело?
– Я перехватил наши письма на почте, – ответил он. – Есть письмо от Доминика. Мэдлин в Лондоне.
Лицо Александры просветлело.
– А сюда они приедут? – спросила она. – Или мы съездим в Лондон? Съездим, Эдмунд?
– Она одна.
Алекс, не понимая, взглянула на мужа.
– Она оставила Джеймса, – пояснил он и увидел, как жена, держась очень прямо, опустилась на ближайший стул. – Доминик не сообщает подробностей, но не похоже, что это обычная ссора. Она действительно уехала от него. Вам нехорошо, Алекс?
Она сидела бледная и смотрела на него.
– Так я и знала, что ничего не получится, – печально проговорила Алекс. – Все было слишком хорошо, а так не бывает. Он пожертвовал столькими годами, чтобы быть со мной, пока я не обрету счастье. А мне хотелось для него только одного – счастья. Я думала, что он, может быть, найдет его. Я думала, что Мэдлин окажется именно той, кто ему нужен. А он – тем, кто нужен ей. Но все это было слишком хорошо, а так не бывает.
– Судя по словам Доминика, она в полном смятении, – продолжал Эдмунд. – Храбрится, чего и следовало ожидать от Мэдлин, улыбается, болтает, утверждает, что начнет новую жизнь. Но совершенно сломлена и готова рассыпаться на кусочки при малейшем раздражении.
Александра закусила губу.
– Но почему же Джеймс позволил ей уехать? – спросила она. – И где он сейчас, Эдмунд?
Тот покачал головой:
– Во всяком случае, когда Доминик писал это письмо, в Лондоне его не было. Что вы хотите, чтобы я сделал, Алекс? Написал ему? Отправился к нему? Вам не будет неприятно, если я поеду в Лондон повидаться с Мэдлин?
– Неприятно? – нахмурилась она. – Почему это должно быть мне неприятно?
Он сел напротив нее и грустно улыбнулся.
– По дороге домой, – начал он, – мне вдруг пришло в голову, что в этом вопросе мы с вами можем оказаться по разные стороны изгороди. Что бы ни было между ними, для вас будет естественно стать на сторону Джеймса, а для меня так же естественно – на сторону Мэдлин. Не могли ли бы мы поговорить сейчас разумно и сделать так, чтобы этого не произошло?
Она вскочила.
– Ах нет! – воскликнула она. – Это абсурдно, Эдмунд. Я люблю Мэдлин, она мне приходится дважды сестрой. Я не могу быть против нее. Что же до разных сторон изгороди, это самое глупое, что мы можем сделать. У них затруднения, и, без сомнения, затруднения эти сопровождаются глупостью и непониманием и упрямством, которые легко возникают, когда люди живут рядом. Вы научили меня в самом начале нашей семейной жизни, как справляться с подобными вещами. Вы всегда заставляли меня разговаривать с вами и сами всегда разговаривали со мной. Неужели мы будем ссориться из-за чужой ссоры, когда мы научились избегать ссор между собой?
Он откинулся на спинку стула и улыбнулся.
– Вы сердитесь на меня.
– Конечно! – Глаза ее сверкали. – Вы что же, не верите, что я так же предана вашей семье, как и своей собственной? Мои дети принадлежат к вашей семье. Они носят ваше имя.
Он мгновенно вскочил со стула и заключил ее в объятия.
– Я очень виноват, дорогая, – сказал он. – Вы меня простите? Я просто очень испугался, что ваша привязанность к брату заставит вас разгневаться на Мэдлин. Наверное, я хуже знаю вас, чем вы – меня. Вы меня простите?
Она пригладила лацканы его сюртука и подняла лицо, чтобы он ее поцеловал. Потом обвила руками шею мужа и положила голову ему на плечо.
– Что там могло случиться? – проговорила она. – Мне так хотелось, чтобы оба они были счастливы, Эдмунд. Что могло заставить ее совершить столь решительный шаг? Она оставила его. Что он ей сделал, что вынудил ее уехать? В Джеймсе столько любви! Эта любовь поддерживала меня многие годы. Но каким-то образом он сделал так, что она уехала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104