Несколько месяцев он провел в поездках по стране, посетил некоторые из своих имений, где присутствовал на многочисленных приемах в свою честь, организованных титулованными соседями. При других обстоятельствах он был бы рад вернуться в Линдсей-Холл и оставался бы дома до начала новой парламентской сессии.
Но стоило ему попасть в родовое гнездо, как его снова охватывало двойственное ощущение любви к дому и невыносимого беспокойства. Особняк казался таким пугающе пустым — странная мысль, когда именно одиночества так не хватало герцогу вдали от дома. Даже Морган, младшая из его сестер, уехала из Линдсей-Холла вместе со своей гувернанткой больше двух лет назад. Она вышла замуж и родила двоих детей, причем ее младший сын родился совсем недавно, в феврале. Когда Вулфрик унаследовал титул, она была двухлетней малышкой. Он воспринимал ее скорее как дочь, нежели сестру, хотя не понимал этого до ее отъезда из дома, а вернее, до дня ее свадьбы.
Герцог вернулся в столицу, где по крайней мере были его клубы и другие тщательно подобранные мероприятия, способные развлечь его.
Кроме того, ему необходимо было обзавестись новой любовницей. Не то чтобы он так уж стремился к этому, но у него имелись физические потребности, которые требовали удовлетворения, а для того, чтобы пользоваться услугами случайных шлюх, он был чересчур разборчив. Его сексуальные предпочтения всегда тяготели к постоянству и моногамии.
Однако к концу февраля у герцога по-прежнему не было любовницы, хотя однажды он пригласил на ужин одну известную актрису, после того как искренне восхитился ее игрой в театре и неожиданно появился за кулисами по окончании спектакля. Он всерьез намеревался обсудить с ней условия соглашения, и она ясно дала понять, что с удовольствием примет его предложения и готова скрепить договор проведенной вместе ночью еще до того, как будут оговорены последние детали. Вместо этого герцог побеседовал с ней о театральном искусстве, а потом проводил до дома, щедро заплатив за потраченное время. Хотя красивая, образованная и весьма обходительная леди Фальконбридж по-прежнему была полностью в его распоряжении и они несколько раз даже появлялись на людях вдвоем, герцог так ни разу и не затронул интересующей их обоих темы. Отчего-то он медлил, чего с ним прежде никогда не случалось.
Вулфрик не удивился, когда получил приглашение на свадьбу, но все не мог решиться ответить на него. Моубери состояли в родстве с Элриками и Ринейблами, которые непременно будут в числе гостей. Он знал этих людей уже много лет и никогда не питал к ним особой неприязни, поэтому встреча с ними не могла быть для него тягостной. Однако не так давно — хотя на самом деле с того времени прошло уже больше полугода — он провел в их обществе две недели в Скофилд-Парке. Разумеется, жених и невеста были в числе приглашенных, так же как мать и братья невесты.
Вулфрик предпочел бы не вспоминать о досадном недоразумении, которое приключилось с ним на том домашнем празднике, когда он позволил себе отойти от привычной манеры поведения. Он решил обо всем забыть и считал, что ему это удалось. А почему бы и нет? Связь с миссис Деррик была чистым безумием, и герцог был счастлив, что его частная жизнь никоим образом не пострадала. И все-таки он не желал, чтобы ему напоминали об этом.
Однако герцог привык быть вежливым и в любой ситуации вести себя так, как диктуют правила приличия. Он написал короткий утвердительный ответ и приказал секретарю отослать его леди Моубери.
Несмотря на то, что Кристина очень любила Мелани, Гектора, Джастина и Одри, а также леди Моубери, она ни за что не приняла бы приглашения на свадьбу в феврале, если бы не произошло нечто экстраординарное. Да и как вообще могла она отправиться на торжество? Бракосочетание должно было состояться в Лондоне. Она, конечно, понимала, что проблема заключается не в расстоянии. Мелани с Берти, разумеется, поедут в столицу в своей карете и с радостью согласятся взять ее с собой. Они скорее всего даже предложат ей остановиться у них, хотя к приглашению леди Моубери приложила записку, в которой сообщала, что она будет рада видеть родственницу у себя.
Но как она может ехать, если ей совершенно нечего надеть, да к тому же в числе приглашенных будут Бэзил с Гермионой? За много месяцев, прошедших с летнего праздника в Скофилде, Кристина так и не избавилась от тяжести на сердце, вызванной их откровенно недоброжелательным отношением. Их ненависть не убавилась за два года, они точно так же не хотели считать ее своей. Никогда больше она не попалась бы им на пути по собственной воле.
Однако спустя час после того, как она написала вежливый отказ леди Моубери и положила конверт возле часов на каминной полке в гостиной, чтобы с первым же почтальоном отослать его, случилось нечто в самом деле экстраординарное. В коттедж «Гиацинт» доставили письмо от Бэзила, к которому прилагался чек на внушительную сумму. Честно говоря, Кристине она показалась целым состоянием, поскольку ее личный доход ограничивался теми деньгами, которые она получала в школе, а назвать их карманными значило преуменьшить их значение.
В коротком, весьма резком письме, приложенном к чеку, Бэзил сообщал родственнице, что эти деньги должны быть потрачены на новую одежду и иные личные нужды. Кристина, несомненно, захочет присутствовать на свадьбе их кузины, а кроме того, она приходится ему снохой и, значит, находится под его ответственностью. Гермиона довела до его сведения, что летний гардероб Кристины давно нуждается в обновлении.
В письме не содержалось ни заверений в любви и прощении, ни извинений, ни приветов семье, ни приписки от Гермионы, ни новостей об их жизни и о жизни их сыновей, ни вопросов относительно ее существования — только краткое изложение того, чего от нее ждут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104