Он над ней, конечно, посмеивается, но чего ради? Что смешного в том, чтобы иметь чувство собственного достоинства, чтобы быть независимой? Она осторожно поставила ногу на ладонь Сэма, и он принялся туго обматывать лодыжку тряпицей из носка, поглядывая то на Лидди, то вниз, на дело рук своих. С каждым мимолетным взглядом вверх глазам его представала тоненькая, хрупкая девичья фигурка с копной непокорных волос на фоне зыбкого, змеящегося тумана. Глаза ее при этом казались глубокими карими безднами, и приходилось заново напоминать себе, что ни в них, ни в самой Лидди в конечном счете нет ничего из ряда вон выходящего. Но каждый раз в это все меньше верилось. Изолированный, чуточку зловещий мирок, в котором они оказались в это утро, странным образом шел к девушке, которую он не в силах был постичь.
«Должно быть, – думал Сэм, – я теряю связь с действительностью». Он пытался осмыслить, что так привлекает его в Лидди. Округлые ягодицы, полные груди, стройные ноги – без сомнения. Хрупкая фигурка и болезненная бледность – ничуть, Лицо? Разумеется. Тонкие, точеные черты и эти золотисто – карие глаза. В них столько женственного тепла, столько безотчетной нежности! Для лица настолько узкого они просто огромны, особенно в окружении густых и длинных ресниц. Длинных настолько – Сэм впервые понял это, – что ей приходится смотреть на мир из-под их темного навеса. И брови у Лидди тоже густые, той формы, что заставляет усматривать в глазах несуществующий вопрос, затаенное любопытство. Нос у нее немного коротковат, зато рот по-настоящему красив и весьма выразителен, а когда она улыбается – вот как сейчас, – на щеках появляются две очаровательные ямочки.
– Спасибо за все, – сказала Лидди.
– Пожалуйста! – пробормотал Сэм и с ужасом почувствовал, что краснеет.
Этого только не хватало! Он совершенно расклеился! Это заметила и Лидди, потому что с удивлением воззрилась на него. Более того, она вопросительно приподняла бровь, разглядывая его. Сэм видел все это краем глаза, но когда попытался храбро встретить ее взгляд, она отвела его. Следующую пару минут они играли глазами в кошки – мышки, потом девушка потупилась, но он успел заметить на ее губах улыбку.
– Э – э… Лидди…
Она резко вскинула голову, метнула на него короткий взгляд из-под ресниц и уставилась куда-то поверх его плеча. И тогда случилось то, чего Сэм так боялся. Все волоски на его коже разом встали дыбом, кровь забурлила, славно в нее плеснули расплавленного свинца, и брюки предательски натянулись в паху. «Боже правый», – беспомощно подумал он. Все это только потому, что она вот так склонила голову? Что мимолетно коснулась взглядом? Что это, намеренное поддразнивание или неосознанное кокетство? Но что бы это ни было, так самочка птицы призывно трепещет крылышками, улетая от самца в период спаривания.
В ней, в этой Лидди Браун, было то чему он не мог противиться, – извечная женственность. Она была такой хрупкой, такой беззащитной, что он чувствовал себя сильным вдвойне. Ее хотелось схватить на руки и унести от всех бед, лелеять и беречь, утешать и нежить. Чтобы завоевать ее доверие, хотелось совершать множество самых необычных поступков, от дерзких до нелепых.
Сэм опомнился. Еще неизвестно, позволит ли эта леди нежить и беречь себя. Она не более беззащитна, чем оса. Хрупкая, болезненная – верно, но отнюдь не беззащитная,
– Все, – буркнул он.
Лидди ненадолго прикрыла глаза. Длинные ресницы опустились, коснулись щек, и возбуждение нахлынуло на него волной, так что потемнело в глазах. Сэм мысленно увидел,. как наклоняется вперед, все дальше и дальше, принуждая ее опрокинуться на землю, как опускается сверху и трется, трется об нее, извиваясь всем телом, чтобы ощутить под собой ее податливую плоть. Он почти ощутил, как раздвигаются ее ноги, чтобы впустить его…
Он очнулся, до боли прикусив разбитую губу.
– Что-нибудь не так? – спросила девушка с тревогой. Он отрицательно помотал головой, не решаясь заговорить,
и вознес молитву, чтобы они сегодня же выбрались к людям, потому что, если ему придется еще на одну ночь улечься с ней рядом, ничто на свете не остановит его – ну, кроме хорошего удара камнем по голове.
Скорее всего этим и кончится, так что тревожиться не о чем. Эта девушка из тех, кто способен за себя постоять, хотя и ей, и всей ее странной семейке нравится делать вид, что это не так.
– Можем идти, – бросил Сэм, поднимаясь на ноги.
Лидия и мистер Коди покинули лагерь и направились на юг, ориентируясь по солнцу, блеклой кляксой выступавшему на фоне сплошной облачности. Вместо того чтобы напрямую пересекать заболоченную равнину, они решили отыскать дорогу, просто потому, что та располагалась ближе, чем обжитые места к востоку от пустоши. При этом оба понимали, что удача целиком зависит от погоды. Дальнейшее ее ухудшение сделало бы ориентировку по солнцу невозможной, они неминуемо заблудились бы и могли бродить кругами бог знает сколько. Потому-то так важно было поскорее выйти к дороге: даже при полном отсутствии транспорта это была путеводная нить.
Итак, они двинулись вперед сквозь туман, который то уплотнялся, то несколько разреживался, но не рассеивался полностью. В одной руке Лидия несла непочатую бутылку джина, в другой – полную ягод шляпу Сэма. Тот, в свою очередь, тащил на плече саквояж, а в руке – кролика, держа его за длинные уши. В это утро он выглядел иначе, чем накануне днем, и отсутствие шляпы только подчеркивало перемены. Подбородок его за ночь покрылся темной щетиной, глаз перестал прятаться в пухлых валиках распухших век, зато синяк вокруг него сиял всеми цветами радуги, а местами зловеще почернел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122