И чем крепче думал, тем глубже втягивал голову, словно старался плечами заслонить свои горемычные уши.
- У нас в квартире одна тетка живет, Зоя Борисовна. У нее всяких красок навалом. Я у нее стяну что-нибудь подходящее. Тебе какой цвет?
- Лучше бы черный, - сказала Ольга.
Аркашка помчался домой.
Ольга взяла книжку из Аркашкиного тайника, развернула. Стала читать:
"Велик ваш грех перед господом нашим. Мерзкие отродья дьявола бродят по нашей планете, оскверняя образ божий, по которому он создал нас с вами. Я, ребята, имею в виду рыжих. Разве этот богомерзкий цвет волос был у наших прародителей, некогда изгнанных из рая? Нет, и тысячу раз нет! Рыжий цвет пошел от дьяволицы Лилит..."
Ольга застонала, рванула себя за волосы.
- За что? - сказала она. Сгребла книжки в охапку и запихала их обратно в тайник, словно в печку. И привалила камнем.
Прибежал Аркашка с красивой черно-белой коробкой в руках.
- Будешь как Кармен. Вот. "Суппергаммалонель" черный, - прочитал он надпись на коробке. - Подкраска для волос. Дает черный глубокий цвет с блеском. Нетоксична. Укрепляет корни волос. Придает волосам пышность. Одновременно является средством от облысения. Особо рекомендуется при раннем поседении. Подкраска легко смывается".
Ольга взяла коробку.
- "Нашей фирмой выпускается "Суппергаммалонель" всех цветов и всех существующих в природе оттенков. Тем самым фирма пытается разрешить большую гуманистическую проблему - цвет и настроение, цвет и жизненный тонус, цвет и работоспособность..."
- Ты способ употребления читай, - подсказал ей Аркашка и сам принялся читать: - "Подкраска наносится на влажные, чисто промытые волосы нанизанным на расческу кусочком ваты. Волосы красятся по частям, прядь за прядью, до полного их потемнения". Айда в прачечную. Там вода есть нагретая. Там и свитер скинешь, чтобы не замарать.
- Подкраска легко смывается, - сказала Ольга.
- Ничего. Я с Зоей Борисовной поговорю, она тебя навсегда перекрасит.
Ольга села, стиснула каменную скамейку пальцами.
- Навсегда? И тогда мне всю жизнь придется лгать?
Аркашка потянул ее за рукав.
- Брось. Чего ты задумываешься?..
Ольга вяло пошла за ним.
Воробьи бросили мух ловить, уселись на нижние ветки и нахохлились.
Из кустов вышел шут с балалайкой.
Трень-брень.
- Я пришел извиниться. Может быть, сегодня в театре присутствуют химики, парфюмеры и парикмахеры. Может быть, они скажут, что нет такой замечательной черной подкраски для волос, что покамест ее не придумали. Я напомню: история эта началась неизвестно когда и, наверно, не скоро закончится. Представьте, что действие моего рассказа происходит в том, будущем году, когда черная краска "Суппергаммалонель" уже изобретена и уже продается во всех киосках, как нынче продаются спички. Хотя мне очень желательно, чтобы такой рассказ в том, будущем году был невозможен. Надеюсь, благородные юные зрители, досточтимые пионеры, простят мне такое вольное передвижение во времени.
Шут ударил по струнам своей балалайки.
Вошел к парикмахеру, сказал - спокойный:
"Будьте добры, причешите мне уши".
Гладкий парикмахер сразу стал хвойный,
Лицо вытянулось, как у груши.
"СУМАСШЕДШИЙ!
РЫЖИЙ!"
Запрыгали слова.
Ругань металась от писка до писка.
И до-о-о-олго
Хихикала чья-то голова,
Выдергиваясь из толпы, как старая редиска*.
_______________
* В. М а я к о в с к и й. "Ничего не понимают".
Двор зашумел контрабасовым голосом. Из подворотни появилась старуха Маша.
- Милиция знает дело. Милиция уже по всему городу рыщет. Найдут. Тем более что она такая заметная. - Старуха Маша увидела на скамейке Аркашкину кепку. Взяла ее в руки и принялась по сторонам озираться.
Пошарила за кустами, обошла вокруг вазы, в вазу заглянула. Встала на скамейку, посмотрела на дерево - может быть, ее внук в ветках спрятался.
- Он же не воробей, - сказал ей шут с балалайкой.
- Воробей не воробей, а он еще шустрее воробья. У меня от него каждый день седых волос прибавляется. - Старуха слезла со скамейки, недовольно глянула на шута. - Опять со своей трынкалкой?
Шут струны погладил. Они тихонько запели.
- Брось свою трынкалку, - строго сказала старуха Маша. - Культурный человек с балалайкой ходить постесняется.
Шут поиграл немного "Наш паровоз летит вперед...".
- Тьфу на тебя. Была бы жива твоя мать, она бы глаза со слезами выплакала. Я тебя вырастила с Дашей и Клашей. А ты кем стал? Шутом, прости господи.
Шут ударил по струнам. Струны крикнули.
- Шурка, - прошипела старуха, - я у тебя сейчас эту балалайку схвачу да как тебе по башке-то трахну... Из-за ней, из-за балалайки, ты холостой. Какая приличная девица на тебя с балалайкой поглядит?
- Не отвлекайтесь, тетя Маша, - сказал ей шут (дядя Шура).
Из прачечной вышли Аркашка и Ольга. Ольга - черноволосая. Ольга пышноволосая. Аркашка вокруг нее вьется.
- Законно. Кармен - как две капли.
Ольга взяла у него зеркало, принялась волосы поправлять. Лицо у нее спокойное, как вода в тазу, и не понять, нравятся ей черные волосы или не нравятся.
Старуха выскочила на середину двора.
- Где ты был? - грозно спросила она у Аркашки.
- Там.
- Где это - там?
- Ну там, в прачечной.
- А это кто?
- Ну, девчонка из нашего класса. Пришла, чтобы я ей объяснил уроки.
- Ты ей уроки в прачечной объяснял? Что же это за уроки, скажите на милость?
- Обыкновенные. Из двух труб вытекает вода...
- За рояль!
Скользкие Аркашкины уши выскользнули из старухиных пальцев. Аркашка нырнул в парадную.
- За рояль! - Старуха Маша, как поршень, вошла вслед за ним.
Тень опустилась на двор. Все во дворе замерло, будто гром сейчас грянет - огнем опалит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23