И сказал изумленно:
– Тых почему-то не может.
Новое чувство пугало его. Он, наверно, страдал, слушая, как ширилась и добрела его дремучая душа.
И вдруг словно лопнул тонкий висячий камень.
– Тых из враждебной орды! Анука убьет Тыха! – Анука вскочила, замахнулась копьем. Но метнуть копье не успела – на ее руке повис Витька.
– Что ты делаешь? Они же нас, как клопов – одним пальцем!
Тых прыгнул к камню, схватил их обоих и приподнял.
Витька увидел каменные бугры мускулов, густую гриву волос, крепкие, свисающие козырьком брови.
«Все, – тоскливо подумал Витька. – Задавит…»
Воин бросил их на землю.
– Дети лягушек! Тых не воюет с детьми. Когда Тых был ребенком, дети не совались в раздоры взрослых. Дети почитали воинов и охотников, как шакалы почитают тигра. Сейчас дети отрастили длинные языки.
В этих словах Витька уловил что-то знакомое, видимо, вечное, но не успел обдумать и сообразить что. Анука вскочила, гордо вскинула руки над головой.
– Анука не дочь лягушки! Отец Ануки – вождь хапов Гы! – Она трижды подпрыгнула на одной ноге и трижды выкрикнула: – Хапы будут владеть саванной!
– Пока еще хапы не завладели саванной, Тых оттаскает Ануку за уши. – Тых попытался это проделать. Но Анука отскочила, едва коснувшись ногами земли.
– У Ануки сердце рыси, ноги оленя, глаза ястреба. Пускай Тых сначала догонит Ануку, потом угрожает.
Воин даже и не взглянул на девчонку. Он рассматривал Витьку, как рассматривают люди зверька незнакомой породы, не зная, что ожидать от него – а вдруг он тебе в глаз какой-нибудь гадостью брызнет.
Витька млел от смущения.
– Здрасте, – сказал он, шаркнув ногой. – Я с вами вполне солидарен – она много хвастает. Не мешает нащелкать ей для порядка.
Воин ему не ответил, только лоб сморщил, будто гармонист сомкнул у гармошки мехи. Витька облизал пересохшие губы.
– Я тут случайно… Пролетом…
Тых пощупал Витькину тужурку.
– Школьная форма, – сказал Витька. – Одежда.
Тых посмотрел ему на ноги. Витька съежился.
– Ботинки – кеды. Я уже объяснял товарищу, – он кивнул на Ануку. – П-популярно рассказывал.
– Из какого племени Я? – спросил Тых.
Анука засмеялась, задергалась, словно ее щекотали.
– Я из племени человеков. Человеки еще не научились выражать свои мысли. Человеки не страшны хапам и хупам.
Тых посмотрел на Ануку, словно учитель, попавший впросак.
– Пусть Анука подождет, пока ее спросят… Тых не слышал про человеков. Может быть, Тур слышал?
– Тур не слышал, – прошептал раненый. Глаза его были закрыты. На смуглых щеках уже появился серый налет. – Тур хочет мяса.
Витька почувствовал тревогу при слове мясо. И не зря он ее почувствовал, и вполне своевременно.
Тых смотрел на него остановившимися глазами.
– Охотник и воин не может без мяса, – бормотал он, плотоядно облизываясь. – Тых не ел со вчерашней зари…
В черных его глазах Витька заметил голодный блеск, «Сожрут, как кильку, с костями». Витька прыгнул за камень.
– Не ешьте меня, я невкусный!
Кому хочется погибать так бесславно. Принялся было Витька выкрикивать заклинания, но тут раздался Анукин голос. Звенело в нем бесстрашное возмущение:
– Разве хупы едят людей?!
Тых ответил с досадой:
– Теперь не едят. Хупы не берегут хороших традиций. – Он шмыгнул широким носом и вдруг спросил: – А что человеки едят? Раз они такие отсталые. – Тых даже и не старался скрыть простодушной надежды. – Человек человека ест?
– Что вы, что вы! – закричал Витька. – Мы травоядные. – В солнечном луче возле камня росла мелкая травка. Витька сорвал ее, принялся жевать. – Травоядные мы. Растительноядные. – И он улыбался, пуская зеленые горькие слюни. Анука поморщилась.
– Я умеет питаться травой. Я сын козла.
– Остришь, да? Пользуешься? Моего отца зовут Аркадий. Он кузнец на заводе. – В Витькином мозгу нарисовался отец в кресле с журналом «Наука и жизнь». Отец хотел, чтобы Витька стал кибернетиком. Мама хотела, чтобы Витька стал биологом. Бабушка – чтобы Витька счастливым был. – Не понимаете вы, – сказал Витька. – В растительной пище есть витамины.
Тых пощупал Витькины мускулы, согнул его руку, постучал ему по груди, отчего Витька закашлялся.
– От травы у людей не бывает силы. От травы бывает нежное мясо. Когда Тых был ребенком, люди иногда позволяли себе…
– Сейчас другое время! – твердо сказала Анука.
– Все течет, все изменяется. – Тых неохотно выпустил Витькину руку. – Пещерного медведя сожрали гиены. Есть нечего. Анука пойдет на охоту с Тыхом?
– Нет, – сказала Анука. – Тых враг.
– Когда Тых был ребенком, дети почитали за счастье пойти на охоту с настоящим охотником. Сейчас дети о себе много думают. Анука не хочет принести пищу раненому?
Анука опустила голову, пожевала немного свое ожерелье из ярко-красных плодов и забормотала, спрятав глаза в стреловидных ресницах:
– Тур научил Ануку метать копье. Тур научил Ануку считать добычу по пальцам. Научил находить плоды и съедобные корни. Научил выделывать шкуры животных. Анука пойдет на охоту с Тыхом. Анука добудет еду для Тура.
Витька снова подумал, что эта Анука девчонка совсем не плохая, даже, можно сказать, хорошая. А если бы ее подучить немного, то и совсем была бы что надо.
– Ты не бойся, – сказал он. – Днем хищные звери не ходят. Днем хищные звери спят. А какую-нибудь паршивую антилопу, так ее ведь можно в два счета…
Когда они ушли, Витька принялся слоняться по пещере туда-сюда. Он поддавал ногой мелкие камушки и блестящие белые кости. Скоро ему это надоело. «Что, я век буду тут сидеть?»
Выскочил Витька наружу. Поначалу он видел все вокруг смутно и неприязненно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27