– Сюити она что-нибудь подарила? – спросил Синго у Ясуко.
– Складной зонт. И еще, кажется, купила ему американскую гребенку. С зеркальцем на футляре… Дарить гребенку – плохая примета, но Кикуко, видимо, не знает этого.
– Американскую можно.
– Кикуко и себе купила такую же. Только другого цвета и поменьше. Фусако увидела и начала: «Какая хорошенькая», – и Кикуко сразу же подарила ей. Кикуко возвратилась домой после ссоры, и ей, наверно, хотелось, чтобы у нее и Сюити были одинаковые гребенки. Фусако не должна была выпрашивать. У Кикуко ведь только одна была, какая Фусако неделикатная. – Ясуко была недовольна дочерью. – Кимоно для Сатоко и Кунико – из прекрасного шелка, нарядные, праздничные. Правда, самой Фусако подарка не было, но ведь ее дети получили, значит, и она получила. И еще забирает гребенку, – конечно, Кикуко подумала, что поступила плохо, ничего не купив Фусако. Да и вообще, после того, что произошло, Кикуко вполне могла возвратиться без подарков.
– Конечно.
Синго был согласен с Ясуко, и еще им владело уныние, причины которого Ясуко были неведомы.
Чтобы купить подарки, Кикуко пришлось ввести в расход своих родителей. Чтобы сделать жене аборт, Сюити пришлось взять деньги у Кинуко. Значит, можно предположить, что и Сюити и Кикуко сидят без денег. Кикуко обратилась к Сюити лишь затем, чтобы он оплатил врача, а деньги на подарки попросила у родителей – это несомненно.
Теперь Синго пожалел, что уже давно перестал давать Кикуко деньги на карманные расходы. Не то чтобы он и раньше не думал об этом, просто ему было неприятно тайком давать ей деньги, словно бы за то, что она хорошо к нему относится, хотя с Сюити у них такие отношения, что впору развестись. Но, с другой стороны, видеть, в каком положении находится Кикуко, и ничем ей не помочь – не значит ли это поступить так же, как Фусако, отобравшая у нее гребенку?
Кикуко, оказавшаяся без денег из-за того, что ее муж ведет разгульную жизнь, вынуждена была просить деньги у отца. Но если бы Синго был более чуток, Кикуко не выпал бы на долю еще и такой позор – сделать аборт на деньги любовницы мужа.
– Мне было бы приятнее, если бы она не привозила никаких подарков, – размышляла вслух Ясуко. – Все вместе стоило ей довольно дорого. Как ты думаешь, сколько?
– Действительно, сколько? Синго попытался подсчитать в уме:
– Сколько стоит бритва – понятия не имею. Я такой хорошей еще ни разу не видел.
– Ну да, разумеется, – кивнула Ясуко. – Даже если б ты просто выиграл ее в лотерее, и то она показалась бы тебе великолепной. А тем более ты получил ее от Кикуко. Она что – шумит, крутится?
– Никакие колесики не крутятся.
– Как не крутятся? Крутятся, конечно. Если бы не крутились, она бы не брила.
– Нет, сколько ни рассматривал, колесики не крутятся.
– Что ты говоришь? – Ясуко ухмыльнулась.
– Для тебя она бесценна хотя бы потому, что ты радуешься ей, как ребенок. Каждое утро уу-уу, жжи-жжи. Выглаживаешь подбородок, когда завтрак уже давно готов, – и сам доволен, и Кикуко не нарадуется, глядя на тебя. Это, конечно, очень приятно, но…
– Так уж и быть, дам тебе тоже разок побриться, – засмеялся Синго. Ясуко укоризненно покачала головой.
В день, когда Кикуко вернулась домой, Синго пришел из фирмы вместе с Сюити, и в тот вечер в столовой подарок Кикуко – электрическая бритва – пользовался всеобщим вниманием.
Бритва и остальные подарки разрядили напряженную атмосферу, заменили, так сказать, первое приветствие; когда Кикуко, уехавшая вдруг, без предупреждения, к своим родителям, вернулась в семью Сюити, по вине которого она сделала аборт.
Даже Фусако обрадовалась – надела на девочек кимоно, похвалила вышивку вокруг ворота и рукавов, а Синго, прочитав инструкцию, сразу же стал бриться.
Вся семья внимательно следила за тем, что делает Синго: ну как, мол?
Синго, зажав в одной руке бритву и водя ею по подбородку, а из другой не выпуская инструкцию, сказал:
– Написано, что и женщины могут легко подбривать себе волосы на затылке.
И посмотрел на Кикуко.
У Кикуко очень красиво росли волосы над ушами и лбом. Синго раньше не обращал на это внимания. А ведь линия волос была и правда удивительно изящна.
Нежная кожа и густые блестящие волосы создавали ощущение чистоты.
Обычно бледное лицо Кикуко чуть порозовело, радостно заблестели глаза.
– Отец получил прекрасную игрушку, – сказала Ясуко.
– Какая же это игрушка? Продукт цивилизации. Точный прибор. На нем даже выбит номер, указано, кто изготовил, проверил, собрал, стоит фамилия ответственного.
Синго впрекрасном расположении духа водил бритвой по волосу и против волоса.
– Раздражения никакого, бреет чисто, ни мыла, ни воды не нужно, – сказала Кикуко.
– Конечно. У старого человека лезвие обычной бритвы то и дело задевает морщины. Так что и тебе электрическая бритва не помешает. – Синго протянул ее Ясуко.
Ясуко, противясь, отпрянула назад.
– Зачем, у меня же нет бороды.
Синго внимательно рассматривал колесики бритвы, потом надел очки и еще раз тщательно осмотрел их.
– Нет, колесики не крутятся – как же все-таки она бреет? Мотор крутится, а колесики стоят на месте.
– Покажи-ка.
Синго передал бритву Ясуко.
– И правда. Колесики в самом деле стоят на месте. Хотя и в пылесосе тоже ничего не крутится. Но пыль-то он все равно втягивает.
– Непонятно еще, куда деваются срезанные волосы, – сказал Синго, и Кикуко, потупившись, рассмеялась.
– Такую бритву тебе подарили! За это мог бы купить пылесос. Или стиральную машину. Для Кикуко это было бы большим подспорьем.
– Пожалуй, – ответил Синго.
– У нас в доме нет ни одного из этих продуктов цивилизации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67