Я спросил:
– Будешь ли устраиваться на работу?
– Да, буду, но только уж по своей специальности. Я ведь кончила МАИ – авиационный институт, а журналистика у меня не пошла, я тут таланта не обнаружила.
– Ты что же – на завод пойдёшь?
– Я инженер-конструктор. Поищу места.
– Но, может быть, тебе лучше в КБ Сухого, или Яковлева, или Микояна?.. Хочешь, я посоветуюсь с Воронцовым? Он знает Павла Осиповича Сухого, испытывает его новейший сверхзвуковой самолёт.
– Да, конечно, похлопочи, пожалуйста. Может, и возьмут меня.
Я тут же позвонил Воронцову. Он в своей обыкновенной шутливой манере спросил:
– Сколько ей лет?.. Она красивая?..
Я сказал:
– Очень. И умна. И талантлива. Словом, это не просто молодая выдающаяся особа – это целое явление.
– Ну, если это явление, то пусть она ко мне придёт, я поведу её к старику и скажу: «Берите на работу, иначе не буду испытывать ваши самолёты».
Панна очень обрадовалась, она много слышала о Воронцове, видела его у нас в редакции – он заходил ко мне, – и сказала:
– Ну, если у меня будет такой покровитель…
Я с искренним сожалением заметил:
– Влюбишься в него, а я буду в ответе перед твоим мужем.
В этот момент Надя была на кухне, готовила угощение, – Панна сказала:
– Все вы, мужики, ревнивые. А я, действительно, влюбчивая. Вот теперь мне грустно оттого, что нам с тобой придётся расстаться.
– Нет, Панна – такие красавицы, как ты – холодные. Вас любят все, и, чувствуя свою силу, вы не даёте себе труда задержать на ком-нибудь свой убийственный взгляд. И это естественно: человеку нужно спокойствие, а эту земную радость даёт равнодушие. Я же вижу: ты на мужиков смотришь, как на белую стену.
– Да, это так, тронуть моё сердце нелегко, но я ведь говорю не о симпатиях, а о любви. Любовь нужна каждому человеку – и мужчине и женщине, а без любви жизнь как скучная статья: её не выбросишь и читать неохота.
Вошла Надежда и позвала нас к столу. Тут у плиты уже вертелась Светлана. Панна подала ей руку:
– Давай знакомиться. Меня зовут Панна.
– Какая красивая!
– Тебе понравилось моё имя?
– Да. И вы красивая. Очень!
Панна подняла её на руки:
– Ах, ты, комплиментщица. В папу уродилась.
– Да уж, – согласилась Надежда. – Отец наш комплименты говорить умеет. У нас соседка Вера Александровна – злющая, как фурия, со всеми ссорится, а он ей каждое утро комплимент скажет – и она весь день ходит весёлая. И на меня не нападает.
Панна и Надежда понравились друг другу, обменялись телефонами, и мы стали общаться семьями. Муж её замечательный человек, долгое время работавший редактором журнала, много сделал для русских писателей, всё время ходил под обстрелом критиков-коганов, но не боялся их и как опытный боевой капитан уверенно вёл журнал между рифами опасной и капризной политики. Когда вышел в свет мой роман «Подземный меридиан» и на него напала «Литературная газета», а затем и сам глава идеологического ведомства, будущий главный разрушитель нашего государства Яковлев, он не побоялся такого грозного чиновника и на пленуме Союза писателей сказал обо мне: «Вломился в литературу, разломав заборы».

Визит Панны, её участие и щедрость пролились на меня успокоительным дождём: держал в руках путёвку и думал: зачем она мне? Там, в редакции, работают мои друзья, а я куда-то бежать?.. Ну, ладно, я на время спрячусь, а Надежда? Её, беременную, куда-то вызовут, станут допрашивать… Да нет же! Никуда я не поеду.
Время подходило к обеду, я вышел на шоссе, остановил такси, поехал в округ. Зашёл к своим соседям, лётчикам золотой пятёрки. Воронцов, как всегда, был в центре внимания, что-то рассказывал, а его друзья смеялись, как дети – самозабвенно, до потери сознания. Воронцов повернулся ко мне:
– Где ты пропадал? Мы тебя ищем. Я затащил сюда Шлихмана, схватил его за шиворот и, страшно вращая глазами, зашипел: «Ты куда дел нашего друга, корреспондента газеты?» Он что-то лепетал: «Нет газеты, не будет у нас корреспондента». – «Как не будет? – заорал я на него. – Не будет „Сталинского сокола“, так будет „Советская авиация“. К тому же он наш друг-приятель. Давай ключи!» И вот… – Воронцов достал из ящика стола ключи от моего кабинета и от сейфа. Подал мне.
– Спасибо, но газеты-то, действительно, не будет. А насчёт «Советской авиации» я ничего не слышал.
– Не слышал! Вас разгоняют, а вы и лапки кверху. Я позвонил главкому авиации: «Как же это так? Военная авиация и без газеты. Морской флот имеет газету, Речной флот – тоже… А мы без газеты». Он в тот же день связался с министром, и тот ему сказал: «Будет у вас газета. И назовём её „Советская авиация“.
Не дав мне опомниться от радости, спросил:
– Тебя Чистяков не вызывал?
– Кто такой Чистяков?.. Ах, да – следователь. Нет, не вызывал.
– Нас вызывал. Я его отбрил как следует. Сказал: какие это одиннадцать миллионов вы ему шьёте? Да, он тратил деньги, но на что?.. Плавательный бассейн построил, спортивный комплекс для детей, стадион ремонтировал… А чтобы хоть одну копейку себе взял?.. Да вы что, в самом деле?.. Если будете оскорблять Василия Иосифовича, я в суд на вас за оскорбление чести боевого генерала подам. Наш командующий – боевой лётчик, с немецкими асами дрался, как лев, – боевые награды заслужил, а вы что забрали себе в голову?..
Присмирел следователь, пообещал во всём разбираться тщательно и чести боевого генерала не задевать. Вот так, Иван.
Он посмотрел на меня пристально, и так, будто испугался: не наговорил ли чего лишнего? Тоном старшего сказал:
– А если тебя вызовет, будь с ним потише и повежливей. Не каждому дозволено то, что мне. Однако, что знаешь, то и говори следователю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171