Не могу я тут передать выражение его лица. Почему-то мне казалось, он вот-вот расплачется.
– Ты это что – комедию разыграл? Дурачишь нас всех?
– Почему?
– Он ещё спрашивает! Кто же так с маршалом разговаривает? Он тебе что – мальчишка уличный?.. Ещё и меня приплёл!
Затряс головой, передразнил:
– «…Панова Михаила Николаевича не знаете?» Но если ты и в самом деле говорил с маршалом, что же он ответил на твой дурацкий вопрос?
– Сказал, что знает тебя и высоко ценит твои организаторские способности.
Рты у всех приоткрылись. И жена Мишина Клава инстинктивно шагнула ко мне:
– Правда, Иван? Он так и сказал? А кто он, этот маршал Красовский?
– Да замолчи ты, глупая женщина. Идите вы все в комнату, а мы тут… поговорим.
Женщины пошли, а Надежда, проходя мимо Михаила, погрозила ему пальцем:
– Ты на моего Ивана не нападай. Если он и пошутил, так и в этом нет ничего худого. Надо же вам нервы пощекотать. Вон как вы все насупились, точно мыши на кусок морковки.
И вышла Надежда. Я улыбнулся: значит, и она допускает мысль, что подшутил над мужиками. Она хотя и сама знала маршала Красовского, но не думала, что у нас с ним сложились такие короткие дружеские отношения. А Михаил сел рядом, спросил:
– Так что ты скажешь Павлу Петровичу? – кивнул он на генерала. – Я от тебя всего ожидаю, но не такой же глупой выходки. Откуда знаешь ты маршала Красовского?
Я сделал вид, что вопроса этого не услышал. Обратился к генералу:
– Вас, Павел Петрович, маршал просил зайти к нему завтра утром. Обещал что-нибудь для вас придумать.
Генерал поднялся, принял строевую стойку, с чувством проговорил:
– Благодарю вас, товарищ капитан! Надеюсь и мне когда-нибудь удастся сослужить для вас службу.
– Ну, ладно. Служебные дела в сторону. Пойдёмте к женщинам, праздник продолжается.
Заняли свои места за столом, пили, ели, но прежнего веселья уже не было. Михаил был явно обескуражен; он, верно, и не знал, что подумать. Ему теперь и предложение министра вернуться мне в армию не казалось уж фантастическим. Однако откуда это такое внимание ко мне высших лиц государства и армии – этого он ни уразуметь, ни вообразить не мог.
Вечером следующего дня, – опять же я спал на диване, – ко мне на двух машинах приехали генерал Трофимов с Михаилом и с ними два незнакомых полковника. Офицеры расположились за столом, а Михаил присел ко мне на диван и тихо этак, как бывало в детстве, меня будил:
– Вань, а Вань! Вставай же, наконец! Что ты дрыхнешь днём, как младенец?
Я открыл глаза и увидел гостей. Как раз в это время два их шофёра тащили в комнату кульки, свёртки, бутылки. Я свесил с дивана ноги, пятернёй поправил волосы, извинился. Михаил подал мне брюки, рубашку:
– На, одевайся, Спиноза!
– А почему Спиноза?
– А вон, на столе книг-то сколько! Скоро умным станешь, учить нас будешь.
– Я и сейчас мог тебя многому научить.
– Во! Видите? Он и всегда был такой: молчит, молчит, а потом скажет. Не забывай русскую пословицу: яйца курицу не учат. Мы тут все старше тебя и в армии подольше служим.
– Да уж, служишь ты много дольше меня, месяцев на восемь.
– Ну, ладно – ставь чай, неси тарелки, да рюмки не забудь, а мы тут снедь раскладывать будем.
Скоро мы сидели за столом, и я вопросительно, с некоторым недоумением разглядывал своих гостей. Михаил представил мне двух полковников; они оказались командирами полков из его дивизии. Один из них, пожимая мне руку, сказал:
– Помните показательный полёт Воронцова в Кубинке? Вы приезжали к нам с генералом Сталиным?
– Да, конечно, помню. Вы тогда тоже летали, и вас хвалил Воронцов. Он предлагал мне полетать с вами на спарке по плану лётной подготовки офицеров штаба.
– Да, вы были у меня в списке, но ни разу не приехали.
– Да, было дело, но теперь-то уж… Мне лётная работа не понадобится. Списан из авиации – подчистую. Кстати, а где сейчас служит Воронцов?
– На Дальнем Востоке. Его назначили командиром истребительной дивизии.
– Я очень рад. Мы с ним большие друзья.
Помолчали. Михаил разливал вино, генерал раскладывал по тарелкам сёмгу. Тихо, волнуясь, заговорил:
– Был у маршала Красовского. Он хорошо принял меня, спрашивал, откуда я вас знаю. Между прочим, сказал, что считает вас лучшим из своих друзей и хотел бы, чтобы вы служили у него в академии.
Я в нетерпении спросил:
– Как ваша судьба решилась?
– Не знаю, как вас и благодарить, Иван Владимирович. Маршал оставляет меня в армии и предложил возглавить кафедру военной истории. Это должность генерал-лейтенанта, я получил повышение.
Михаил между тем много пил, раскраснелся, карие глаза его блестели. Он был взволнован и всё время порывался говорить:
– Вот они меня спрашивают, откуда это ты, Иван, мой закадычный дружок, знаешь таких великих людей, как Степан Акимович Красовский и Родион Яковлевич Малиновский? А что я им скажу? Ты же мне никогда об этом не говорил. Я даже думаю, что ты и не понимаешь, что такое дружба с такими людьми. Да знай я об этом раньше, сколько бы вопросов через тебя можно решить!
– Да нет, Михаил, через меня никаких вопросов решить нельзя; во-первых, я не люблю эксплуатировать добрые отношения больших людей, а во-вторых, никакие они и не друзья. С маршалом Красовским меня связывают некоторые общие дела, а министр… С ним я встретился на даче Степана Акимовича. Они, видишь ли, вместе работали на Дальнем Востоке и там сдружились, ну, а я бываю на даче Красовского.
– И сейчас бываешь?
– Давно уж не был, но скоро поеду.
– А он… как я понял из вашего телефонного разговора, у тебя бывает? Вот здесь, в этой комнате?
Он обвёл взором наше скромное жилище.
– Иногда приезжает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171