Мушкетеров попросили приехать на съемку очередной "Кинопанорамы". Мы были веселы, проскакали на лошадях от башни до бюро пропусков в своих плащах и костюмах. В передаче шутили и задевали друг друга (больше всего, по традиции, доставалось Арамису). Я прочитал свое шуточное стихотворение, написанное в Одессе, в конце съемок. На экране шутка вышла урезанной, целомудренная цензура сократила сомнительную рифму к «галопу» и просьбу насчет моей могильной ограды: в эпоху Брежнева о смерти нельзя было говорить, народу полагалось верить в бессмертие вождей и прочих лиц. Припомню стишок, ибо он по-своему отразил наше общее настроение.
К сему – комментарий.
О гороскопах: я родился в августе, под знаком Льва (по "европейскому гороскопу"), снимались мы в год Лошади (по "азиатскому").
О Высоцком: рядом с нами снимался фильм "Место встречи изменить нельзя". Голос Хилькевича действительно напоминает хрипловатый баритон Владимира. Когда я исполнял этот стих в громкоговоритель, посреди киностудии, всем было весело, в том числе и Высоцкому. Увы, время встречи вернуть нельзя.
Итак, цитирую:
В год Лошади Атос, родясь под Львом
(Под знаком Льва, по еврогороскопу),
Впервые сел на лошадь. Город Львов
При этом вел себя по-городскому:
Гремел – трамваями, бездельничал – людьми…
А рынок Галицкий ломился от черешен.
На мостовой – копыта! Львов, гляди:
Кино сымают! Случай интересен…
В год Лошади Атос, родясь под Львом
(Под знаком Льва, по еврогороскопу),
Пал с лошади! Свидетель – город Львов.
Упал с галопу, повредив родную… спину…
Летали каскадеры и дублеры,
Летали кони, взрывы, шпаги, пыль…
Летали самолетом мушкетеры.
На убыль сказка шла и наседала быль…
Летали Фрейндлих, Табаков и Дуров.
Боярский жил – в седле, раскован и рисков.
Являла Терехова перл кинокультуры,
Венчая Звездный Кино-Гороскоп!
Летели дни старательного лета.
Гремел вверху Высоцковидный хрип:
Знаток Дюмы, кина и пистолета,
Хилькевич Юра в «мушкетерство» влип!
Когда умру, то, Бога ради,
Когда умру, то, Бога ради,
Мне надпишите на ограде:
«МУЖчина. КИньщик. И акТЕР».
А сокращенно: «МУЖ-КИ-ТЕР»!
Перед вечерней съемкой мне польстила Рита Терехова, попросив продиктовать стишок: "Дай слова списать!"
Год спустя, в мае, на сцене Колонного зала в Москве праздновали День радио. К нему присовокупили и телевидение, и по этому случаю артист Юра Богатырев попросил меня придумать что-нибудь смешное про "Кинопанораму". Накануне Юра вел передачу, где четверо мушкетеров встречались в студии с чемпионами и чемпионками по фехтованию. Я исполнил Юрину просьбу, но перед праздником заболел и дома, по радио, слушал собственное сочинение в роскошном исполнении Ю.Богатырева, М.Боярского, Л.Гурченко и Н.Михалкова. Ночью позвонил Юра (один из самых интеллигентных актеров, не говоря уж о таланте художника) и благодарил и возмущался: руководство не разрешило со сцены объявлять имя автора "капустника"!
Из этого капустника – фрагмент на мотивы песен из фильмов "Я шагаю по Москве", "Карнавальная ночь" и "Три мушкетера":
Бывает так на свете хорошо, в чем дело, сразу не поймешь.
А это просто ЧАС пришел: берешь, включаешь, ждешь…
Сверкнет улыбкой круглое лицо – ведущему* ура!
Мелькают кадры, за кольцом кольцо, ведет себя ведущий молодцом на кино-пано-ра…
И улыбка, без сомненья, вдруг коснется ваших глаз, и хорошее самомнение развивается у нас!
Если вы с работы тянетесь устало
(дома – дел по горло и забот – гора), вспомните, включите
Рязанова Эльдара –
Как рукой усталость снимет
Кино-пано-ра…
Пора-пора-порадуемся на хороший фильм!
Спасибо, телевизор: просветил нас, простофиль!
По ки-по ки-по кинопанораме знает зритель, кому он прокричит:
Мерси, "Мосфильм!"
– А если студия Горького?
– Мерси, дет-Горе-фильм!
– А если в Киеве?
– Мерси, Довже!
– А если в Грузии?
– ТбилисЕ, мерси!
– А если в Азербайджане?
(И все хором) – Мерси, Баку!
Тогда же, год спустя, я вылетал из Киева в Таллин, где в Молодежном театре начинал работу как режиссер. Был конец лета. Сильные грозы задержали в портах десятки рейсов. В залах ожидания тысячи людей сидели, сердитые, на своих мешках и чемоданах. Провожавшие нас пытались навести справки. Настроение падало. Выхода, казалось, нет, кроме возвращения к друзьям, за стол… Я беспокоился за завтрашнюю первую репетицию. Друзья сказали: в аэропорту точная информация – только в зале депутатов Верховного Совета. Пробуем пройти – запрещено. Вдруг из окошка кассы нам машет женщина: "Вы – Атос?" И все пошло как в сказке (спасибо т т. Дюма и Хилькевичу). К нам подскочил парень, он отвел нас в спецкоридор, нажал спецшифр на спецзамке, и мы с Галей оказались во Дворце Особого Отношения. Здесь, отделенные каменной стеной от шумного мира, просторно раскинулись залы с коврами, зеркалами и люстрами. Милая дежурная у пульта с множеством телефонов (прямая связь с Кремлем и всеми столицами СССР) призналась, что вчера смотрела первую серию, а сегодня вот дежурство, и посмотреть вторую – не удастся. Нас напоили чаем с «депутатскими» конфетами. Дежурная каждые десять минут давала информацию о возможном полете в Таллин. Дальше – три сцены.
Сцена первая. В пустой зал входит единственный депутат. Его помощник представляет нас друг другу. Маленький смуглый толстяк оказался министром лесной и деревообрабатывающей промышленности Узбекской ССР. Он угощал нас своим коньяком, а по телевизору уже пошла вторая серия. Мой авторитет возрастал. Я хамски поинтересовался, где в Узбекистане набрали столько лесов для его министерства. Он улыбнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153