воскрешались события минувших месяцев, и ничего радостного для себя он в них не находил.
Наверное, правы те, кто утверждает: любое, даже мимолетное соприкосновение одного человека с другим налагает незримый отпечаток на обоих.
Со сколькими людьми, со сколькими судьбами приходилось соприкасаться ему, Адвокату?
Он не считал. Он просто делал свою работу - мотался по тюрьмам, изучал дела, ловил следствие на проколах и подлогах, выступал на судах...
Но клиентов, подобных этому, в его практике еще не было.
Кто же он на самом деле, Александр Македонский? Наемный убийца организованной преступности? Рыцарь плаща и кинжала? Тайный агент какой-то законспирированной структуры?
Почти неслышно урчал двигатель, и этот звук навевал ощущение спокойствия и безопасности. "БМВ" аккуратно перестраивалась из ряда в ряд, плавно останавливалась на светофорах, пропускала вперед других: у водителя не было ни сил, ни желания прибавить скорость.
А мысли по-прежнему вращались в привычном, накатанном русле.
Меньше чем полгода назад они впервые соприкоснулись. И теперь он, защитник самой загадочной в российской криминальной истории фигуры, обладает определенной информацией - не всей, конечно, но все-таки...
И рано или поздно информация эта выплеснется наружу - нет ничего тайного, что не стало бы явным. Адвокат знал это слишком хорошо...
Незаметно кончался еще один день в "Матросской тишине" - пятое июня 1995 года. В неволе дни почти неотличимо похожи один на другой: подъем, баландер с завтраком, допросы, беседы с защитником, ну и еще прогулки, телевизор и газеты - единственная отдушина...
За полгода пребывания в следственном изоляторе таких дней у подследственного Александра Солоника набралось много, очень много. Но один, тот, что впереди, наверняка должен был стать последним. И он даже знал, какой именно...
Пусть в газетах о нем пишут полную ахинею, пусть тележурналисты в нелепых домыслах и предположениях противоречат сами себе, пусть следователи прокуратуры вешают на него все киллерские отстрелы, произошедшие в Москве за последние годы! Он один знает, кто он такой и какую работу выполняет; знает это точно и наверняка - так же, как и то, что последний день его пребывания в этих стенах - сегодняшний.
И, словно в подтверждение этих мыслей, дверь его "хаты" открылась на пороге стоял коридорный, его человек...
- К прогулке готов? - несколько тише, чем обычно, спросил тот.
Обитатель камеры молча вскочил со шконки - он лежал в кроссовках и в спортивном костюме. Солоник знал: то, о чем он мечтал, к чему стремился, должно произойти через несколько минут...
Какая прогулка в половине первого ночи! Осторожно подошел к дверному проему - "реке" чуть посторонился, пропуская его вперед.
- Обожди... - коридорный сунул руку в карман, протянул заключенному какой-то темный предмет; в руку узника сизо привычно легла тяжелая рукоять пистолета.
Он вопросительно взглянул на коридорного.
- Браунинг, - пояснил тот. - На крайний случай...
Сунув пистолет за пояс, Солоник наконец выглянул наружу. Коридор был пуст. Удивительно, но даже телевизионные мониторы не выдавали привычного мерцания. Первый пост, второй, третий...
Никого. Минуты, прошедшие с момента выхода из камеры, казались часами. Коридоры, которым, как кажется, никогда не будет конца, посты, пролеты, лестницы, зловещие звуки шагов...
Вскоре оба остановились перед огромной бронированной дверью. Порывшись в карманах, "реке" извлек набор отмычек. Амбарный замок в тяжелых ушках поддался без скрежета, так же, как и сама дверь - она плавно и беззвучно отъехала. За ней оказалась площадка, жаркая и пыльная, и лестница, уходящая наверх.
Опрокинутый над столицей купол июньского неба, подкрашенный по краям неровным желтым заревом, выглядел ноздреватым и блеклым. Мелкие звезды сливались с электрическими огнями, и от этого зрелища на душе делалось тоскливо и тревожно.
- Быстрей, быстрей, давай... - нервно торопил коридорный.
Неожиданно он нырнул куда-то в сторону, в темноту, а вынырнув через мгновение, поставил на крышу большую спортивную сумку. Рванул замок молнию", извлек кусок брезента, бросил его на колючую проволоку.
- Давай же... - в голосе коридорного звучал неподдельный страх.
Первым полез Солоник, за ним - сопровождающий: сперва перекинул через колючку сумку, затем перелез сам. Александр Македонский взглянул вниз: ярко освещенная улица казалась совершенно пустынной...
В руках "рекса" появилась скрученная альпинистская веревка. Он торопливо размотал бут, щелкнул карабинчиком, пристегивая его к какой-то железяке рядом с собой. Пару раз дернул, проверяя на прочность. Убедившись, что все в порядке, бросил конец вниз.
- Ну, с Богом!
Взявшись за веревку, беглец встал на край крыши и принялся медленно, осторожно спускаться. Он даже не догадался вытянуть ноги, и уже через пару секунд сильно ушибся коленями о стену, но боли не почувствовал.
Спускался долго: так, во всяком случае, показалось ему самому. Тонкая веревка острой бритвой резала ладони, ноги нелепо болтались, проваливаясь в зияющую пустоту, тело раскачивалось, как маятник...
Пятый этаж, четвертый, третий... Справа - зарешеченные глазницы неосвещенных окон, над головой - сочащееся желтой сукровицей небо, внизу какие-то строения, медленно выплывающие из темноты.
Второй этаж - осталось несколько метров. Сейчас, сейчас, еще чуть-чуть - и можно прыгать вниз.
Прыжок - двухскатная металлическая крыша будочки запела, завибрировала под ногами. Солоник, потеряв равновесие, скатился вниз, но удивительно четко зафиксировал тело на ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15