Быстро раздевшись, молодой человек скользнул под одеяло и ничуть не удивился, что внутри тепло. Знать не привыкла к суровым походным условиям, поэтому слуги-вестри помещали неглубоко в почву под холстиной раскаленные на огне камни.
Да, здешнее социальное устройство весьма несправедливо – зато гарантировало сон в теплой постели.

Йен не понял, успел ли он заснуть или просто зевал, когда в палатку проскользнула Марта. От нее исходил аромат цветов, солнца и мускуса.
Боже правый, как же она восхитительна в лунном свете!..
Повернувшись, девушка завязала полог палатки.
– Я уж подумала, что ты всю ночь просидишь со своим горластым приятелем.
– Но…
А что, собственно, «но»? Но как же ее братья?.. Но как же охрана?..
А что они? Если бы Марте действительно что-то могло помешать, она бы сюда не пришла.
– Тс-с! Я улизнула через заднюю стенку палатки. – Нагнувшись у изголовья его постели, девушка тут же скользнула под одеяло. – Нам нельзя шуметь. Если я вдруг раскричусь, можешь заставить меня замолчать любым способом, каким захочешь.
Она оказалась в его объятиях. Кожа ее была прохладной, словно мрамор, после ночной пробежки, но лишь первые несколько мгновений…

Когда Йен в золотистой купели восходящего солнца очнулся от сна, Марты рядом не было.
Юноша ни на секунду не усомнился в том, что все происшедшее этой ночью, явь – сон не оставляет недвусмысленных отметин на левой ладони и на мочке правого уха. И царапин на спине.
Но и теперь он не остался совсем один – рядом на одеяле гордо рдел золотисто-красный цветок, который в пасмурные дни здесь называли «Валяйся в постели».

Глава 15
Сторна Стил

В базарный день в деревне Сторна Стил дым стоял коромыслом – шум разноликой толпы, толкотня, обилие красок, звуков, запахов…
У входа на рынок на углях поджаривалось нечто исполинское, даже мало напоминающее обыкновенную корову. Хозяин, голый до пояса, обливающийся потом величавый толстяк ножом для разделки мяса и двухзубцовой вилкой на полутораметровой длины ручках отхватывал от поджаристого бока туши скворчащие ломти и сноровисто бросал их на грубо обтесанный стол. Помощница – жена? сестра? – изящная, точеная женщина в заношенном сереньком платьице проворно сбрызгивала дымящиеся куски мяса специями, зачерпывая их из деревянной миски, и заворачивала в зеленые листья каких-то местных овощей. Это похожее на здоровенный блин кушанье вручалось очередному изголодавшемуся покупателю в обмен на несколько монеток, тут же исчезавших в кармане ее фартука.
Жажду Торри утолил из источника прямо за воротами деревни, а вот времени с завтрака на Харбардовой Переправе минуло уже изрядно.
– Хотелось бы перекусить, – признался юноша.
Отец ничего не имел против.
– Обожди здесь.
Окинув внимательным взором очередь, он неспешно прошествовал к ее началу. Люди расступались перед ним, будто Красное море перед Моисеем. Показав три пальца, отец принял три гигантских сандвича в обмен на монету из кошелька и вернулся к своим спутникам. Один он подал Мэгги, другой – Торри, оставив третий себе. Торри, с раскрытым ртом глазевший на местную экзотику, опомнился и занялся едой.
Путники зашагали мимо деревянных клеток с квохчущими курами, явно также местной породы. Их хозяин, человек в забрызганной кровью тунике с лысой, будто колено, опаленной солнцем головой, деловито натачивал и без того острейший нож.
– Погодите-ка, – неожиданно сказал отец. – Я не видел такого лет, наверное, двадцать, а то и тридцать.
– Не видел, как продают кур?
– Смотри.
Дородная крестьянка с сеткой, полной пучков моркови и длиннющих багетов хлеба, остановилась поторговаться с продавцом кур, темпераментно жестикулируя, будто глухонемая, хотя Торри на свою беду расслышал, как она хриплым лаем отчитывала мужчину, обвиняя его в жадности, плутовстве и прочих грехах.
В конце концов, они сошлись в цене. Женщина придирчиво отсчитывала монеты, а хозяин направился к клетке, откуда извлек одну из птиц. Дома Торри частенько приходилось видеть, как резали птицу, – согласно рецепту Сэнди Хансен, курице, из которой вечером подавали жаркое, следовало по крайней мере до обеда привольно бегать во дворе.
Однако хозяин не стал прибегать к традиционному сворачиванию шеи. Осторожно опустив курицу перед собой на доску, он несильно шлепнул ее и тут же отдернул руку, чтобы избежать удара клювом, после чего откуда-то оказавшимся у него в руке куском мела быстро провел по разделочной доске прямую линию от курицы к себе.
И птица как вкопанная замерла на месте.
Но ненадолго – одно молниеносное движение ножа, и голова ее полетела в кучу отбросов, а сама птица лежала на боку.
– Ну как? Видел когда-нибудь такое?
Юноша покачал головой:
– Волшебство да и только. Это не волшебство?
– Куда там. У нас тоже так делают. Все дело в этой прямой, которая, как считают, гипнотизирует птицу. – Отец пожал плечами. – Когда-то я пытался научить этому Сэнди, но та что-то не заинтересовалась.
Достав острый короткий ножик, хозяин проворно взрезал тушку. На это Торри уже не смотрел – он знал, как потрошат курицу.
Отец повел их по рынку. Мимо сложенных стопой свежесорванных пучков лука, от которого даже в глазах щипало. Мимо лавки костлявого краснолицего гончара – тот со звоном расколол о колено тарелку, вопя, что, мол, куда выгоднее делать тарелки лишь для того, чтобы насладиться звуком бьющейся посуды, чем продавать их за ничтожную плату, предложенную скаредным покупателем. Мимо сапожника в кожаном фартуке, срезавшего излишки кожи со свежей подметки для изящной дамской туфельки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77