!
Она бросилась ко мне прижалась к моей груди и вдруг затихла.
- Ты! Это ты! - задыхаясь шептала она. - А Зибель сказал что ты умер.
Не было времени ждать. Я схватил записки Зибеля прижал к груди портрет Елены Зибель с планом коридоров, который я знал уже наизусть и потащил девушку за собой. Она ничего не понимая изумленно смотрела на меня.
Она не спросила куда мы бежим. Мы прислушались. К дверям кто-то приближался. Вошел девяносто третий. У меня подкашивались ноги.
- Вы готовы? - спросил он и улыбнулся. В последний раз пожали друг другу руки и мы с Вегой отправились в путь.
Бесконечные коридоры, по которым мы ходили двадцать лет обняли нас своим белым светом. Вега крепко сжимала мою руку не произнося ни слова, но когда я смотрел на нее видел ее бледное лицо и потемневшие глаза. Мы прошли уже половину пути как вдруг она выпустила мою руку и села на пол.
- Иди один я больше не могу!
- Что с тобой Вега? Ты устала?
- Не знаю это не усталость, что-то другое. Мне никогда не было так плохо. Я взял ее на руки. Необходимо было как можно скорее добраться до заветной двери, ведущей в большой мир, а там все будет по-другому. По-другому? Мы не знали, что нас там ждет и долго обсуждали с девяносто третьим нашу предполагаемую встречу с людьми. Я немного боялся. Веге стало совсем плохо, ее лицо побелело.
- Потерпи Вега! Прошу тебя!
Она попробовала улыбнуться, но губы ее задрожали, а в уголках глаз показались слезы.
- Не понимаю, что они со мной сделали. Мне так страшно. Как будто мы в каком-то огромном зале с зеркалами. И постоянно в них отражаемся. Все кружится. Кружится, - бредила Вега. - И мы кружимся. А коридоры делаются все темнее. Я уже не чувствую своего тела, я плыву, нет, летаю. Я летаю? Объясни, что со мной происходит. Ты такой умный.
Я мог бы ей объяснить, но не имел права. Она пришла прямо от доктора Андриша, а у доктора Андриша были уколы на разные случаи. Были и таблетки. Он контролировал нашу жизнь, желания, мысли, поступки, все. Из-за него умерли двое наших, потом еще двое. И сам Зибель. А теперь умирала Вега. Мне не хотелось в это верить, но я не мог обманывать себя. Папанелли не любил экспериментов, в них крылся риск, а он не выносил риска. Этот ребенок поставил бы его перед новыми проблемами. Он боялся ответственности, и без того его утомляло наше необъяснимое поведение и еще более необъяснимое поведение Хензега. Полностью лишенный фантазии, Папанелли напоминал мне примитивные кибернетические машины.
Вега умирала. Оставляла меня одного.
Я снова взял ее на руки и быстро пошел. Времени было в обрез. Я побежал.
Последний коридор. Силы почти покинули меня. Вероятно, вид у меня был довольно жалкий, один из наших приблизился ко мне сзади и прошептал:
- Все-таки придется тебе помочь, приятель.
Я обернулся. Мое собственное лицо смотрело на меня обеспокоенным взглядом. А микроустройство под одеждой молчало. Он не был из круга наших доверенных лиц, но дружелюбно улыбался. Он склонился над Вегой, но в следующий миг в испуге отпрянул назад.
- Но она… мертва!
- Нет! - прошептал я. - Нет! - крикнул я. - Нет! - Страшный вопль готов был вырваться из моего горла, но клонинг опередил меня, зажав рукой рот.
Она была мертва. Мы осторожно положили ее на ковер, по которому рассыпались ее темные волосы. Я погладил ее лицо, оно осталось неподвижным, без улыбки. Мы переглянулись.
- Пойдешь со мной? - не глядя на него, медленно, но решительно спросил я.
Не знаю, как бы я поступил, если бы он заколебался, задумался хотя бы на минуту, если бы спросил куда. Но он быстро выпрямился и сказал:
- Пойдем, приятель.
Я с облегчением вздохнул.
В последний раз с болью я взглянул на Вегу, снова погладил ее неподвижное лицо, закрыл ее прекрасные глаза. Я навсегда уносил с собой ее образ, как уносил и эти проведенные здесь двадцать лет жизни. Вега открыла для меня любовь, а через нее - сущность мира и людей, я любил ее и навсегда уносил с собой - чтобы отомстить за нее, за нас за всех.
18
Мы были на свободе.
В лесу чернели высокие и прямые деревья, я впервые видел их. Где-то совсем рядом журчала вода. Ночь наполнялась ее шепотом и криками птиц. Было страшно и прекрасно. Воздух, очень свежий и пропитанный незнакомыми ночными запахами, пьянил нас. Луна, как апельсин, висела в этом хрустальном воздухе. Дрожали яркие, высокие, настоящие звезды.
Впервые в жизни мы протянули друг другу руки и крепко обнялись.
- А теперь нам надо разыскать Кобруса.
- Кто этот Кобрус? - спросил мой товарищ. - Микробиолог?
Я должен был ему все рассказать. Я рассказывал долго и обстоятельно, показывая записки Зибеля и портрет Елены Зибель. Я начал с той минуты, когда я пошел за доктором Зибелем, а он не оглянулся, закончил - мгновением, когда клонинг положил мне руку на плечо, назвал меня своим другом и предложил помощь. Теперь мы должны как можно скорее помочь остальным. Девяносто третий остался, чтобы тщательно подготовить бунт и наблюдать за Хензегом и Папанелли. «Центр» знал свое дело, разделял и властвовал, и устранял неугодных. А спокойное человечество ни о чем не подозревало. Не хотело подозревать.
Мы должны были его потрясти.
Мы долго брели куда-то, долго разговаривали и, наконец, вышли к реке. Остановившись, снова пожали друг другу руки и пожелали скорейшей встречи у Кобруса. Клонинг двинулся вниз по течению. Я долго смотрел ему вслед, в лунном свете его фигура казалась беззащитной и нереальной.
- Постой! - крикнул я. - Твое имя Рихард.
- Рихард, - повторил он и растворился во мраке. Я направился вверх по течению. Мне хотелось дождаться рассвета, чтобы скрыться где-нибудь и спокойно изучить записки Зибеля, которые не давали мне покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27