Пораскинь-ка мозгами.
Двойной подбородок Просетти затрясся от страха, лицо стало белым как полотно.
– Врешь! – прохрипел он.
Бучер покачал головой.
– А ты спроси этого двуличного ублюдка у себя за спиной.
Разговор велся на английском, но Ямашид вслушивался в каждое слово, поэтому когда Просетти обернулся, он ожесточенно затряс головой.
– Так что, Ямашид? – спросил Просетти. – Бучер правду говорит?
– Нет, – ответил Ямашид. И по его интонации Бучер понял, что тот лжет. – Тебя пригласили, чтобы наградить. За твою работу Ибн-Вахид щедро вознаградит тебя.
– Вот так-то! – воскликнул Просетти с алчностью в голосе. – И Гарум-аль-Рамшид мне сказал то же самое. – Он опять повернулся к Бучеру, абсолютно уверенный, что ему ничто не угрожает. – Слыхал, ты, задница? Вот и выходит, что ты лживая свинья. – И он счастливо затрещал, словно ребенок, получивший игрушку. – Еще и вознагражденьице. Как говорится, за оказанные услуги, ха-ха-ха! Услуги, оказанные совершенно бескорыстно. Но в одном ты уж точно прав, приятель Бучи. Кто-кто, а ты-то точно здесь для того, чтобы тебя убрали, потому что через пару минут ты у меня вспыхнешь ярким живым факелом. И уж поджарю я тебя на славу! – Он подошел к двери, прихватив канистру с бензином. – Вот прямо сейчас пойду и подготовлю хорошенькое местечко, чтобы добрый костерчик запалить. – И, грубо захохотав, он вышел.
Бучер молча наблюдал, как Ямашид враждебным взглядом провожает Просетти. Чтобы завязать разговор в ожидании того, что с роковой неизбежностью должно было вот-вот произойти, он спросил по-арабски:
– Почему Ибн-Вахид хранит отходы расщепляющихся материалов в таком месте, где бедуины могут подвергаться облучению? Чтобы окутать покровом зловещей тайны этот район, назвав его Местом Испепеляющей Смерти, и отпугнуть не в меру любопытных?
– Может быть, – Ямашид безразлично пожал плечами. – Никому нельзя спрашивать Ибн-Вахида, почему он поступает так, а не иначе.
– Ты что, входишь в так называемую Святая Святых или просто шестеришь на подхвате по мелочевке?
Не получив ответа, Бучер продолжал разговор дружелюбным голосом, словно испытывая от него наслаждение, однако уже держа в заведенных за спину руках свой нож с выпущенным лезвием.
– Тогда ты, по-моему, просто самая последняя шестерка и не знаешь даже, как выглядит Ибн-Вахид.
Ямашид с ненавистью посмотрел на него уничтожающим взглядом.
– Как выглядит Ибн-Вахид, не знает никто.
– Ошибаешься, сынок. Я знаю. Правительство моей страны знает. – И, решив, что самое подходящее время для заготовленной лжи наконец настало, он добавил:
– В ту самую минуту, когда эти пять самолетов пересекут границу с Турцией, эскадрилья американских истребителей поднимется в воздух, чтобы сбить их. Более того, правительству русских уже сообщили о планах Ибн-Вахида, и их станции слежения противовоздушной обороны на северном побережье Черного моря уже приведены в состояние боевой готовности на случай, если у американских истребителей что-то сорвется.
– Ты лжешь, сын свиньи! – злобно крикнул Ямашид, однако в глазах его сверкнула тревога.
Бучер внимательно посмотрел на молодого человека, раздумывая. Его выпад дал даже лучшие результаты, чем он ожидал.
– Сын я свиньи или нет, но операция, задуманная Ибн-Вахидом, провалится с треском. Сейчас я сообщу тебе кое-что такое, чему ты поверишь только тогда, когда будет уже слишком поздно.
В эту минуту несколько здоровенных гаш-шашинов подошли к двери снаружи. Один из них приоткрыл ее и, просунув голову внутрь, обратился к Ямашиду:
– Где эта американская свинья Просетти, которого Ибн-Вахид приказал убрать?
– Вышел только что, – робко ответил Ямашид.
Злорадно ухмыльнувшись, гаш-шашин закрыл за собой дверь.
Бросив взгляд поверх перегородки, Бучер увидел, как все они торопливо вышли из ангара. Он уже собрался было продолжить разговор, как вдруг в поле его зрения попал еще один человек – сам Ибн-Вахид!
Длинный и черный балахон с головы до пят скрывал его фигуру. Голова и лицо были закрыты тесно прилегающей черной маской, на лбу которой были вышиты три зеленые звездочки. Кроме того, материал маски, прикрывавший нижнюю часть лица, оттопыривался, словно Ибн-Вахид дышал через респиратор.
Но Бучер знал, что это не респиратор, а модулятор голоса, который преобразует человеческий голос в раскатисто-механический, как у робота. Если слушать голос, проходящий через такой модулятор, то невозможно определить даже пол говорящего.
Бучер молча проследил за тем, как Ибн-Вахид исчез из его поля зрения, пройдя вправо так, что за картотечными ящиками, стоящими у противоположной стены кабинета, его стало не видно. Одной из причин, заставлявшей его так долго и терпеливо ждать, было как раз то, что он хотел убедиться, здесь Ибн-Вахид или нет. Теперь наступило время действовать.
Ямашид тоже следил за фигурой Ибн-Вахида, пока она не скрылась из виду, после чего повернулся обратно к Бучеру.
– Что ты там трепал, во что это я поверю, когда будет слишком поздно?
Свирепое выражение и хищный оскал исказили суровое лицо Бучера.
– Вот во что, – и он опустил из-за спины левую руку, показав, что не связан.
Издав испуганное восклицание, Ямашид извлек из своих широких шаровар небольшой пистолет и вскинул его. Но сделал он это слишком поздно. Правая рука Бучера молниеносно взметнулась вверх.
Ямашид застыл неподвижно, и его вылезающие из орбит глаза, остекленев, уставились вниз, как раз на рукоятку ножа, торчащую у него из-под подбородка. Он умер мгновенно, рухнув на пол, а пистолет выпал из его руки, забряцав по бетону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42