—Что вы ему говорили?
—Я перестал спорить с ним, чтобы не начался сердечный приступ.
—Вы имеете в виду, что согласились сделать, как он хочет, и сказали Руне об этом?
—Я сказал, что должен поговорить с вами.
—Теперь вы поговорили со мной. — Голос звучал так, будто доносился из невидимой дали.
—У этой идеи есть свои достоинства. — В голубых глазах ни одной искры. — Мы уже создали фундамент.
—Не для брака. — Она боролась с собой, чтобы не дать проиграть голосу разума. — Мы знаем друг друга всего несколько дней. Какого рода фундамент мы могли создать?
—Достаточный, чтобы начать строить на нем. — Он с минуту изучал ее, потом вынул руки из карманов и решительно подошел к постели. — Вот такой.
Она не шелохнулась, чтобы отстраниться от него, по одной простой причине: руки и ноги ее просто не слушались. Приблизившись к изножью кровати, он притянул ее к себе и закрыл поцелуем рот. От его прикосновения дрожь пронзила ее тело. Как легко было бы согласиться со всем, что он говорит, потрясенно подумала она. Слишком легко. Если Терье женится на ней по приказу деда, в их отношениях по-прежнему не будет ясности.
— Я не могу, — с разбитым сердцем прошептала она. — Этого мало.
— Тогда мы должны сделать, чтобы не было мало, — без тени сомнения возразил он. — Или ты предпочитаешь нести ответственность за то, что может произойти в случае твоего отказа?
— Ты загоняешь меня в тупик, — запротестовала она. — Это несправедливо!
— У меня нет выбора. Если Руне должен прожить сто лет, как он всегда надеялся, надо идти ему на уступки. — Терье помолчал и чуть заметно улыбнулся. — Кроме того, я последний в нашей ветви семьи, и мне пора произвести наследника.
Кирстен откинула назад голову и взглянула на него, не в состоянии поверить, что он говорит серьезно.
— Но тогда кровь уже больше не будет чистой. Ведь понятно, что Руне не захочет чужой примеси?
— В дни его молодости даже не слыхали о надежных противозачаточных средствах. Вероятно, дед полагает, что сейчас уже поздно. В том смысле, как произошло с твоей бабушкой… Ну, когда дело раскрылось…
— Если его волнует только это, то можешь заверить старика, что опасности нет, я об этом позаботилась.
— Сомневаюсь, чтобы он поверил твоему слову.
Кирстен долго молчала, раздираемая противоречивыми чувствами. Если она согласится, то получит в одном лице и мужа и любовника, но у нее по-прежнему не будет его любви. Могла ли она пойти на это?
— А как же Ингер? — вдруг спросила она и увидела, как изменилось его лицо.
— Ингер не имеет отношения к делу.
— Но она же любит тебя, — запротестовала Кирстен. — Ты должен знать.
— Э то не имеет значения, — отрезал он. — Ты единственная, на ком я женюсь.
— Только если я скажу «да»!
— Так скажи. — Он опять притянул ее к себе и целовал со страстью, смешанной со злостью. — Скажи!
— Хорошо — да! — Согласие было буквально вырвано натиском его воли. У нее не оставалось выбора, успокаивала она себя. Жизнь Руне зависела от настойчивости внука. Могла ли она рисковать и отнимать у старика оставшиеся года? — Ладно! — уже мягче произнесла Кирстен.
В его ярких голубых глазах, пожалуй, больше покорности, чем триумфа, подумала Кирстен. Что ж, менять решение поздно. Если у нее будет время, она сумеет заставить его полюбить себя. Не стоит в этом сомневаться. Она должна заставить его полюбить себя! Кирстен жадно поцеловала его, дав волю естественному чувству, и сердце у нее запело от полученного ответа. По крайней мере он все еще хотел ее. Пока она может довольствоваться этим.
Он взял ее лихорадочно, почти яростно, будто злость тоже играла немалую роль в его желании. И нежность вернулась к нему только в конце, когда он прижался губами к виску, к которому прилипла прядь ее влажных волос. Он что-то бормотал на родном языке, но она не могла понять. Слова замерли у нее на губах, она никак не могла решиться выговорить их. Все хорошо в свое время, убеждала она себя. Все в свое время.
— Должно быть, уже пять, — вместо непроизнесенных слов пробормотала она.
— И мы должны успокоить Руне, — согласился Терье, выпуская ее из объятий. — Надеюсь, ты не ждешь от него слишком многого. Ему нужно время, чтобы воспринять случившееся, хотя именно он настаивает на том, чтобы я поступил с тобой как порядочный человек.
— Я постараюсь быть терпимой, — пообещала Кирстен. — Мы должны сказать ему вместе?
Он рывком встал и потянулся за поспешно сброшенной одеждой.
— Ты должна позволить ему некоторое время привыкать к тебе.
— Боже мой, что я скажу родителям? — вскакивая, воскликнула она, будто только сейчас до нее дошло случившееся.
Терье, нахмурившись, с минуту постоял в раздумье.
— Мы скажем, что хотим пожениться. Другого выхода нет.
— Ты поедешь со мной? — с облегчением выдохнула она.
— По-моему, надо поехать, — ответил он. — Мне кажется, твои родители захотят, чтобы свадьба была в Англии. Сколько тебе понадобится времени на приготовления?
— Не знаю. — Кирстен до этой минуты не сознавала предстоящих сложностей. Даже сказать родителям, что она собирается замуж, будет нелегким делом. А огорошить их поспешной свадьбой? Об этом не может быть и речи. — Наверно, месяца три.
— Три месяца! — Терье покачал головой. — Это слишком долго.
Интересно, для кого долго? Для него или для Руне?
— Мне надо предупредить на работе, — напомнила она. — Им придется найти другого квалифицированного гигиениста.
— А тем временем мы будем жить отдельно?
— А что можно еще сделать? — Она беспомощно взглянула на него.
— Быстро устроить свадьбу прямо здесь, в Бергене, — решительно отрезал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55