— Возможно, это Милдред. — Она кивнула в сторону Тэсс: — Надеюсь, вы сумеете присмотреть за этой леди?
— Она может сама о себе позаботиться, — ответил Мальтрейверс. — Во всяком случае, убить мужчину, который, наверное, был сильно пьян и ниоткуда не ожидал опасности, или трезвую молодую женщину — дорогая, полегче с шотландским виски, — которая будет настороже, — это большая разница. Так или иначе, я не могу отыскать ни единой причины, из-за которой Милдред должна была желать смерти Гэбриеля.
— Их может быть огромное количество, просто мы не знаем, — напомнила Сэлли. — Когда Гэбриель и Милдред познакомились, одним небесам было известно, что могло связать их.
— Это правда, — согласился Мальтрейверс. — Но едва ли поэт был здесь достаточно долго, чтобы они успели всерьез рассориться.
— Да, но если он узнал, что она занимается колдовством с Мишель — или даже с кем-то из местных ребятишек, — он мог пригрозить ей, что во всеуслышанье объявит об этом, — предположила Сэлли.
— Черта с два он бы это сделал! — был убежден Мальтрейверс. — Он сам ввязался бы в это с головой. Это именно те вещи, которые привлекали его самого. Нужно только помнить, что он был великолепным поэтом, но отвратительным человеком.
— Итак, мы останавливаемся на предположении, что он был отцом Мишель… — начала было Сэлли, но тотчас замолчала, увидев выражение их лиц. — Разве нет?
— Да, но… — На лице Мальтрейверса отразилось замешательство. — Я уже говорил об этом Тэсс. Когда прошлым вечером мы возвращались из «Ворона» и я устроил спектакль насчет того, что меня озадачила эта гостья, Стефан кое-что сказал мне. Он не говорил об этом прямо, но его идея состояла в том, что если бы он был ее отцом, то мог их видеть вместе из окна своего дома, откуда открывается вид на церковный двор. И это предположение его напугало.
— Напугало? — нахмурилась Сэлли. — Почему?
— Он не сказал этого, но имелось в виду, что их могла видеть на церковном дворе ее мать, Вероника. — Мальтрейверсу потребовалось на сей раз много времени, чтобы зажечь сигарету. — Совершенно очевидно, что это теория с отцом, вывернутая наизнанку. Мне это не приходило в голову, но Стефану — пришло. Подумайте сами. Вероника слишком четко контролирует себя. Она всегда делает все, что нужно, не важно, насколько ей при этом трудно. Все эти годы она скрывала имя отца Мишель, точно так же она способна и защищать Мишель. Если в ту ночь Мишель кралась тайком из дома, чтобы встретиться с Гэбриелем, Вероника могла услышать ее, а потом и увидеть их вместе. Из рассказанного Флайтом следует, что фигура, которую он видел, могла быть одинаково и мужчиной, и женщиной, а Гэбриель был убит одним взмахом ножа. Опровергните мою теорию, если сможете.
— Мне не нравилась эта часть рассказа Гаса, — вставила Тэсс.
— Но я плохо знаю Веронику и не знаю, на что она способна.
— А я знаю. — Сэлли вздохнула, потом несколько мгновений помолчала, скользя пальцами вверх и вниз по ножке бокала с вином. — Моя мать однажды рассказала мне историю, случившуюся с Вероникой, когда та была еще маленькой девочкой. У нее жил котенок, и с ним что-то случилось. Ветеринар сказал, что его нужно усыпить. Вероника попросила оставить его еще на одну ночь. Утром ее мать нашла котенка мертвым в постели Вероники: она сама задушила его, потому что не хотела, чтобы это сделал ветеринар. — Она взглянула на их встревоженные лица. — Ей тогда было всего четыре года. Когда Веронику спросили, почему она это сделала, она ответила: из-за любви к котенку.
— Ой, — только и промолвила тихо Тэсс.
— Вот именно — «ой»! — повторила Сэлли, потом повернулась к Мальтрейверсу: — Стефан прав. Это может быть она.
Глава 14
Милдред Томпсон расстроенно и со все возрастающим страхом смотрела, как медленно ползут острые стрелки часов на буфете. Ждать еще больше часа. Лгала ли Мишель насчет этой гостьи? Непохоже. Девочка была действительно напугана, когда прошлым вечером ворвалась к ней в дом, бледная, в панике бормоча что-то нечленораздельное. Она не узнала той женщины, она была уверена, что не знакома с ней, но ее живые медмелтонские глаза были отчетливо видны при свете из гостиной. И Милдред пыталась выведать у Мишель как можно больше подробностей. Какого она роста? Почти как мама. Цвет волос? Мишель не рассмотрела, на голове незнакомки был шарф. Речь? Не похожа ли она на местный говор? Да… нет… возможно. Мишель была не уверена. Она слишком напугана, чтобы думать о таких вещах. Что в точности говорила эта женщина? Что она знает о происходящем на церковном дворе… что это очень серьезно… что Мишель должна прийти туда в назначенное женщиной время с человеком, который заставил ее все это делать. Если же они не явятся, произойдет несчастье. Спросила ли Мишель, как ее зовут? Нет. Она была так… напугана. Женщина еще сказала, что знает о Патрике Гэбриеле.
От переполнявшего страха Мишель плакала, умоляя Милдред пойти с ней. Они просто не могут не сделать этого. Иначе женщина будет говорить с мамой. Если же они придут, возможно, по крайней мере, все удастся сохранить в тайне. Они должны… Ради них обеих. Милдред резко прикрикнула на девочку, чтобы та взяла себя в руки, а сама села, размышляя, в то время как Мишель продолжала тихонько всхлипывать и вздыхать.
— Ты знаешь, кто она? — спросила наконец Мишель. Она будто цеплялась за еще теплившуюся безумную надежду, что происшедшее было ниспослано ей в виде испытания, не без участия Милдред, конечно.
— Нет, не знаю. Но я должна поговорить с ней и все выяснить.
Пока часы медленно отстукивали секунды, да так громко, что звуки, казалось, проникали во все уголки комнаты, Милдред сходила с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70