— К своему отцу, моя дорогая.
Миссис Джилман продолжала загадочно улыбаться. Потом она опустила голову назад на подушку и закрыла глаза.
Пожалуй, единственным местом, куда отец мог еще отправиться, был чердак.
Мьюриель серьезно забеспокоилась. Последнее время отец ходил расстроенным. Только два дня назад он сказал ей очень странную вещь: «Мьюриель, если тебе вдруг придется столкнуться с какими-то непредвиденными обстоятельствами, связанными с моими делами, помни, что я не хочу обращаться в полицию. Ты поняла? Полиция не должна вмешиваться в мои дела».
Мьюриель тогда удивленно посмотрела на него и решила выяснить, что он имел в виду, однако, отец попытался уйти от темы и отвечал уклончиво. Он хотел донести до нее только одно: чтобы она ни в коем случае не обращалась в полицию. Дочь это четко уяснила.
У Мьюриель в голове промелькнула сумасшедшая мысль о возможном самоубийстве отца, она представила тело, висящее на веревке, прикрепленной к балке у потолка, и бросилась наверх.
Как и все подобные места, огромный чердак в доме Джилманов был заполнен старыми коробками, чемоданами, развалившимися стульями, сломанной мебелью. Чувствовался запах некрашеного дерева. Поднимаясь на чердак старого дома человек всегда ощущает особую атмосферу спокойствия и уединенности. На нижних этажах бурлит жизнь, темп которой постоянно увеличивается с развитием цивилизации, однако, на чердаке, отделенном от остальной части дома и заполненном предметами давно ушедших дней, все тихо, никто никуда не торопится, пытаясь шагать в ногу с современностью. Время здесь, похоже, останавливается.
Атмосфера чердака успокоила Мьюриель. Она заглянула во все уголки, чтобы удостовериться, что там никого нет. Спускаясь по лестнице, она уже не рисовала в уме жуткие картины.
Внизу лестницы ее ждала сводная сестра, Гламис Барлоу, кипевшая от негодования.
Гламис предпочитала спать в чуть ли не абсолютно прозрачных одеждах, облегающих фигуру. Волосы цвета меда обрамляли горящие гневом голубые глаза.
— Что ты там бродишь среди ночи? — проворчала Гламис.
— Прости, Гламис, — извинилась Мьюриель. — Я… я искала…
— Что? — потребовала ответа Гламис, когда Мьюриель замолчала.
— Мне требовалось туда подняться. Я старалась двигаться тихо.
— Мне показалось, что там бесится табун лошадей, — сказала Гламис. — Ты ходила прямо над моей комнатой.
— Извини.
Внезапно Гламис рассмеялась.
— Прости, Мьюриель. Я ужасно ворчлива так рано утром. Кофе готов?
Мьюриель кивнула.
— Я не чувствую себя человеком, пока не выпью кофе. Сейчас спущусь, и налью себе чашечку, а потом пойду дальше спать. Ты закончила свои дела на чердаке?
— Да, — кивнула Мьюриель. — Не беспокойся, Гламис. Если хочешь, я принесу тебе чашку сюда. Черный?
— Да.
— Прости, что я тебя разбудила, — еще раз извинилась Мьюриель. — Я готовила завтрак папе.
— На чердаке? — рассмеялась Гламис.
Мьюриель похлопала ее по плечу.
— Возвращайся в постель, Гламис. Я сейчас принесу кофе. Я не хотела будить тебя.
— Да все в порядке. Однако, у нас ночует Хартли Эллиотт, а ему нужно выспаться.
— Правда? — воскликнула Мьюриель.
— Да. Он в розовой комнате. Мы вернулись уже утром, да еще посидели немного на крыльце. Когда Хартли стал заводить машину, оказалось, что он забыл выключить зажигание, и сел аккумулятор. Так что я предложила ему остаться у нас ночевать.
— А твоя мать знает? — поинтересовалась Мьюриель.
— Конечно, нет, она спала. Ты что, предполагала, что я разбужу мать, чтобы сообщить ей, что я пригласила кого-то у нас переночевать? Мне двадцать лет, а если тебя беспокоят вопросы приличия… — Внезапно Гламис замолчала и в уголках ее рта появилась улыбка. — Я — просто свинья по утрам, не так ли? — усмехнулась она.
Мьюриель снова похлопала ее по плечу.
— Я принесу тебе кофе, Гламис. Иди в кровать, а то замерзнешь, ты ведь практически голая.
— Да? — переспросила Гламис, проводя руками по прозрачной одежде.
Она расхохоталась, а потом босыми ногами бесшумно пошла по покрытому ковром коридору.
Мьюриель спустилась на первый этаж, уверенная, что по какой-то причине ее отец мгновенно сорвался к себе в контору, не успев попрощаться. Возможно, вспомнил что-то, что забыл сделать. Не исключено, что на утро была назначена встреча, о которой он совершенно забыл.
Мьюриель пребывала в отличном расположении духа, наливая Гламис кофе из электрокофеварки. Она положила на тарелку тонкий кусок прожаренного хлеба. Гламис очень внимательно следила за фигурой и хотела иметь ее именно таких объемов, чтобы быть наиболее обольстительной. Вечером она иногда допускала пару лишних калорий, однако, ее завтрак всегда состоял только из черного кофе и тонкого, сухого гренка.
Гламис сидела в кровати, поджав колени.
— О, Мьюри! — воскликнула она. — Ты вспомнила даже о гренке!
Она с благодарностью посмотрела на сводную сестру.
— Проголодалась? — поинтересовалась Мьюриель.
— Ужасно, — призналась Гламис. — Я всегда просыпаюсь с волчьим аппетитом. Если бы я только позволила себе расслабиться, я бы, кажется, целую гору съела. — Она потянулась, затушила сигарету в пепельнице, протянула руку за кофе, подняла глаза на Мьюриель и заметила: — Не представляю, как тебе это удается.
— Что удается? — не поняла Мьюриель.
— Ты все делаешь, словно хорошо смазанная машина. Ты всегда спокойна, у тебя все получается, из тебя ключом бьет энергия. Я не в состоянии ногой пошевелить, пока не выпью кофе, а потом мне еще требуется где-то с полчаса, чтобы прийти в себя.
Гламис отломила кусочек хлебца, положила в рот и запила кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10