«Ну, как тебе утро, Берт?» — а затем был представлен Надин Фарр. Адвокат провел их в свой кабинет, проследил за тем, чтобы они поудобнее уселись, и сказал:— Я думаю, что интересно узнать, мисс Фарр, почему вы находитесь здесь.Она посмотрела на него. Какое-то мгновение глаза, которые Делла Стрит определила как выразительные, но притушенные, смотрели прямо в глаза Мейсона, потом она снова опустила взгляд и сказала:— Доктор Динэйр сказал мне, что я должна прийти. Полагаю, что это входит в комплекс лечения.Доктор Динэйр закашлялся и сказал:— Мисс Фарр, я, как ваш врач, чувствую, что вы встревожены чем-то. Я поставил диагноз этому беспокойству, но мне не удастся справиться с ним, пока вы не расскажете все мистеру Мейсону, одному из лучших адвокатов в этой части страны. И когда он узнает, что это такое, он, возможно, и сумеет помочь вам.Она посмотрела на него и покачала головой как бы в растерянности.— У меня пропал аппетит, я плохо сплю… Ну, раз уж доктор Динэйр говорит, что меня беспокоит что-то, то он прав, но, разрази меня гром, если бы я могла рассказать вам, от чего это происходит.Мейсон посмотрел на нее задумчиво и оценивающе.— Возможно, я могу рассказать мистеру Мейсону кое-что о том…— Не сейчас, — резко перебил его Мейсон. Доктор Динэйр вопросительно взглянул на него.— Мы должны понять одну простую вещь, — сказал Мейсон. — Если мисс Фарр захочет рассказать мне сама, то это должно быть конфиденциальным сообщением. Она может попросить меня быть ее адвокатом.Надин Фарр нервно рассмеялась.— Извините, мистер Мейсон, но я ни о чем таком даже и подумать не могу… Нет никаких оснований, чтобы мне нужно было обращаться к адвокату.Мейсон и доктор Динэйр переглянулись.— Есть у вас какие-либо эмоциональные затруднения? — спросил Мейсон.— Нет.— Вы влюблены?Ее грудь заколыхалась, когда она сделала глубокий вздох. И ее притушенные и выразительные глаза еще раз на миг раскрылись.— Да, — сказала она, опустив веки.— И вам, возможно, пришлось пережить какую-то трагедию в связи с этой любовью, да? — спросил Мейсон.Ее взгляд снова встретился с его взглядом, а потом она посмотрела на доктора Динэйра. Она беспокойно задвигалась в кресле.— Почему вы не хотите рассказать ему, Надин? — спросил доктор Динэйр.— Я чувствую себя подобно бабочке, наколотой на булавку, — сказала она, — и ученые изучают меня через лупу.— Это для вашего же блага, — ласково сказал доктор Динэйр. — Мы пытаемся помочь вам, Надин.Она глубоко вздохнула, подняла взгляд на Мейсона, и внезапно в ее лице что-то преобразилось: застенчивый характер куда-то исчез, глаза сверкнули, а ноздри слегка расширились от возбуждения.— Ну ладно, я — бабочка! — воскликнула она. — А вы — люди, препарирующие и классифицирующие меня, но ведь я же человек! И чувства у меня сильные, человеческие! И как бы вы, люди, чувствовали себя, если бы любили кого-то, а он любил вас, а потом другой человек, обладающий страшной властью над вами, сказал бы, что вы должны уйти из жизни этого человека, навсегда исчезнуть, не оставив и следа, не имея возможности даже связаться с ним?! — прокричала Надин.— Это уже лучше, — сказал доктор Динэйр. — Освободите сдерживаемые вами эмоции, Надин, и расскажите нам все, а после этого поплачьте, это ослабит ваше эмоциональное напряжение.— Я не из тех, кто плачет, — сказала она. — Я всю жизнь умела не падать духом. Но вы, люди, настолько довольны своим устойчивым положением, чертовски уверены в себе, что получите от жизни все лучшее… Ну вы просто попытайтесь поставить себя на мое место.— А кто сказал вам, что вы должны исчезнуть, Надин?Она стала говорить что-то, но потом покачала головой. Спустя мгновение она откинулась на спинку кресла, снова став застенчивой, спокойной, готовой к самоуничижению молодой леди.— Это был Мошер Хигли?— Мошер Хигли мертв.— Я знаю, но не он ли сказал вам, что вы должны исчезнуть? И оставить человека, которого вы любите?— О мертвых плохо не говорят.— Он был вашим родственником?— Не совсем.— Но вы называли его своим дядей?— Да.— Вы любили его?— Нет, — ответила она, поколебавшись мгновение.— Вы его ненавидели?Наступило продолжительное молчание. И вдруг она подняла глаза на доктора Динэйра.— Для чего вам нужно терзать меня? Я обратилась к вам за помощью. И хотела получить снотворные таблетки или что-то подобное, чтобы можно было спать по ночам. Мне нужно было лекарство, чтобы не быть пугливой. Вы устроили мне проверку с помощью сыворотки истины, а потом сказали, что я должна встретиться с адвокатом… для чего?— Я и собираюсь рассказать вам, моя дорогая, — ласково сказал доктор Динэйр. — У вас начинается сейчас эмоциональное напряжение. Вы должны взять себя в руки, и вы должны помнить, что мы хотим помочь вам.— Не тревожьтесь об эмоциональном напряжении, — горько засмеявшись, сказала она. — Каждое утро перед завтраком я переживаю эмоциональное напряжение. Люди помыкают мною как хотят еще с тех пор, когда я была не выше подлокотника этого кресла… Только не думайте, что у меня была мания преследования. Если бы вы знали правду о тех вещах, которые… и знали, что произошло… В общем, нет никаких оснований, почему я должна рассказывать вам, посторонним людям, о своих бедах.— Но это именно то, что нам нужно, Надин, — сказал доктор Динэйр.Она взглянула на него, потом как бы ушла в себя.— Ну? — подстегнул ее доктор Динэйр после того, как она помолчала несколько мгновений.— А что вы выяснили, когда проводили проверку сывороткой истины? О чем я рассказывала?— Я вам скажу и дам прослушать магнитофонную запись. Вам будет трудно понять, что вы говорили, потому что временами ваш голос звучит хрипло, как у человека, разговаривающего во сне.
1 2 3 4 5 6 7 8