На машине. Он здорово загрузил ее, снял заднее сиденье и свалил туда кучу походного оборудования – всякие раскладушки, палатки и тому подобное. Сейчас он, видимо, где-нибудь между Лас-Вегасом и Рино. Он вернется через две недели на совещание акционеров. И за этот срок, за две недели, я должен все уладить. Если до него дойдут какие-нибудь слухи, он устроит форменный скандал! Мистер Мейсон, я в таком положении, что действительно готов откупиться.
– Может быть, – предложил Мейсон, – поручить частному детективу последить за Хэнселом?
– Я думаю, что не стоит, – ответил Эдисон. – Ведь эта история, если дать ей огласку, совершенно убийственна для меня. Этого допустить нельзя. Придется платить.
– Вы сообщили мне все факты? – спросил Мейсон.
– Да, все.
– А у вас не было с Вероникой никаких романтических отношений?
– Боже мой, мистер Мейсон. Ну что вы такое говорите?
– Да или нет? Поймите, я ваш адвокат. Может быть, вы поцеловали ее на прощание или что-нибудь подобное?
– Нет, у меня ничего подобного с ней не было. Уже само предположение оскорбительно для меня. Она поцеловала меня на прощание, но это был чистый, детский жест, выражение признательности со стороны неиспорченной невинной девочки.
– Так, – заметил Мейсон, – а потом она позволяла арестовать себя за бродяжничество.
– Не говорите так. Я чувствую в ваших словах некоторый намек.
– Разумеется.
– Вы действительно полагаете, что она нарочно дала арестовать себя?
– Как ваш адвокат, я не могу пройти мимо фактов. Вы подобрали молодую женщину, девушку лет восемнадцати. Она отправляется в отель. Вы обеспечили ей номер. Ее арестовывают за бродяжничество. Вы звоните мне, чтобы я освободил ее. Я это сделал. Появляется ее мать...
– Ее мать? – удивился Эдисон. – Ее мать находится за две тысячи миль отсюда, в Индиане.
– Ее мать покинула этот кабинет за несколько минут до вашего прихода.
– И что она хотела?
– Она хотела поблагодарить меня за то, что я сделал для Вероники, хотела заплатить мне за услуги. Я назвал сумму в сто пятьдесят долларов, и она оставила чек на эту сумму. Я дал ей расписку, указав, что чек будет предъявлен к оплате, когда я полностью закончу это дело. Так что вы можете порвать чек на пятьсот долларов, которые должны были уплатить мне. Теперь ваше имя в этом деле может не появиться, я могу заявить, что мне заплатила за услуги ее мать. Никто не сможет доказать, что вы заплатили мне хотя бы цент за дело Вероники Дейл.
– Это меняет дело, – сказал Эдисон. – Но все же я не знаю... Пожалуй, я заплачу им. Я должен заплатить. Этот мой чертов партнер и собрание акционеров... Нет, Мейсон, придется заплатить. Хорошо бы поменьше, но дать им все равно придется. Лишь бы мое имя не фигурировало в их скандальной газетке.
– Я не вижу смысла спорить с вами сейчас, – устало сказал Мейсон. Забудьте обо всем. Дайте мне спокойно работать по вашему делу.
– Поймите, мистер Мейсон, я хочу заплатить. Я не могу допустить, чтобы мое имя появилось в газете.
– А что будет, когда вы заплатите?
– Откуда мне знать?
– Зато я знаю. Шантажист возьмет деньги, потратит их, потом придет за новыми деньгами. Заплатить ему первый раз – самая большая ошибка. Как только это сделано, ты уже сидишь на крючке. Рано или поздно все равно придется защищать себя.
– Но я не могу...
– Все, – жестко прервал его Мейсон. – Предоставьте это дело мне. Я обо всем позабочусь.
– Но я хочу заплатить.
– Нет, – ответил Мейсон. – Вы вовсе не хотите заплатить. Вы просто хотите, чтобы ваше имя не появилось в газете в светской хронике, чтобы оно не было упомянуто вместе с именем восемнадцатилетней девушки. Вот чего вы хотите. Давайте не будем спорить об этом. Какой ваш банк?
– Второй Национальный.
– Прекрасно, – заявил Мейсон, – там я и получу свой гонорар. Уничтожьте тот счет, который я вам прислал. Я не хочу, чтобы его кто-нибудь видел, в частности, ваша бухгалтерия. Делла, дай мне бланки чеков Второго Национального.
Эдисон стал заполнял бланк. Мейсон посмотрел на него и сказал:
– Не разговаривайте с Хэнселом. Если кто-нибудь спросит, знаете ли вы это имя, отвечайте, что нет. Если Хэнсел позвонит вам еще раз, пусть ваша секретарша скажет, что вы заняты и не можете принять его. Не говорите с ним по телефону.
– Но я не могу так, мистер Мейсон. Он слишком мною знает...
– Скажите, что вы заняты, – повторил Мейсон. – Я все устрою. Теперь возвращайтесь в свою контору, порвите тот счет, что я прислал вам, и забудьте обо всем.
– Я все понимаю, мистер Мейсон, – вздохнул Эдисон. – Мне известна ваша репутация. Но вы все же заплатите им... В разумных пределах, разумеется, не больше десяти тысяч долларов. Если запросят больше, то посоветуйтесь со мной. Да, конечно, я сижу у них на крючке, крепко сижу.
– Десять тысяч вы заплатите им сейчас, – говорил Мейсон, – еще десять через тридцать дней, и так каждый раз по десять тысяч вплоть до самой смерти. Нельзя платить шантажистам.
– Черт возьми, но я должен заплатить им!
– Оставьте Хэнсела мне.
– Вы заплатите ему?
– Возможно. Но сделаю это так, что больше платить уже не придется.
– Хорошо, – еще раз вздохнул Эдисон и встал. – Вы мой адвокат и, надеюсь, знаете, что делать. До свидания.
Мейсон повернулся к Делле Стрит, как только Эдисон покинул кабинет.
– Делла, я прошу тебя надеть перчатки.
– Перчатки?
–
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54