– На адрес центрального агентства в Иоганнесбурге?
– Да, Высокий Суд.
– Вы посылали эти письма обычной авиапочтой?
– Да, Высокий Суд.
– И в ответ приходили письма, о которых вы только что говорили?
– Да, Высокий Суд.
– Из этих писем можно было понять, что они представляли ответы на ваши письма?
– Да, Высокий Суд.
– Вы сожгли их?
– Да, Высокий Суд.
– Отклоняю протест, – решил судья Хартли. – Окружной прокурор может представить содержание переписки на основании косвенных доказательств.
Гамильтон Бергер слегка поклонился, после чего обратился к свидетельнице:
– Прошу нам сказать, что было в тех письмах, которые вы уничтожили?
– Ну, что же... обвиняемый жаловался на то, что он одинок, что находится далеко от близких ему людей, что у него нет ни одной девушки и... ох, это все было просто шуткой. Очень трудно это объяснить.
– Прошу вас все-таки попытаться, – обратился к ней прокурор.
– Мы приняли позу... ну, делали вид, что это переписка одиноких сердец... то есть одиноких людей. Так, как в этих смешных газетных рубриках. Он писал, например, что очень богат, благороден и будет наверняка хорошим мужем, а я ему писала, какая я красивая и как... ох, просто невозможно холодно объяснить нашу переписку.
– Эти письма, лишенные контекста, просто ничего не значат, так? подсказал Гамильтон Бергер.
– Именно. Именно это я и подразумевала. Нужно понять настроение и фон, потому что иначе картина получается ошибочная. Эти письма, отделенные от всей ситуации, кажутся безнадежно глупыми, просто идиотскими. Поэтому я и хотела их забрать...
– Прошу не прерывать показаний, – сказал Гамильтон Бергер. – Что вы сделали?
– Под конец переписки Дэвид Джефферсон написал мне одно серьезное письмо. Он сообщил, что фирма, в которой он работает, решила открыть филиал в Соединенных Штатах и выбор пал на него. Офис будет находиться в нашем городе, Джефферсон будет его руководителем и он радуется возможности встретиться со мной.
– И что вы сделали? – снова спросил прокурор.
– Меня охватила страшная паника. Потому что одно дело вести переписку с мужчиной, который находится от меня за тысячи миль, а совсем другое встретиться с этим человеком лицом к лицу. Меня это очень обеспокоило и я чувствовала себя ужасно глупо.
– Да? И что дальше?
– Когда он приехал, то послал телеграмму, на каком поезде прибудет и я встречала на вокзале. Все сразу стало складываться плохо... Ну, иначе.
– В чем это выражалось?
– Он отнесся ко мне очень холодно и, впрочем, оказался совершенно другим человеком, чем я ожидала. Конечно, – добавила она поспешно, – я знала, что все это глупо, но в своем воображении я создала образ мужчины со всеми мыслимыми достоинствами, хотя никогда его не видела. Я считала его другом и страшно разочаровалась.
– А что получилось потом? – спросил мягким голосом Гамильтон Бергер.
– Я позвонила ему дважды или трижды и как-то вечером мы с ним выбрались в город...
– Продолжайте пожалуйста.
Мэй Джордан пожала плечами.
– Этот мужчина был просто невыносим, – сказала она, окинув обвиняемого презрительным взглядом. – Он вел себя покровительственно и как-то дешево, крикливо... Я быстро поняла, что он не верно воспринял мои письма. Он смотрел на меня как на... Относился ко мне, словно я была... Не проявлял уважения, даже элементарной вежливости. Этот человек просто не знает, что такое деликатность.
– Что вы сделали?
– Я сказала ему, что хочу получить назад свои письма.
– И что он ответил?
Она снова окинула презрительным взглядом Джефферсона.
– Он сказал, что я могу их у него купить.
– Ну и?..
– Я решила забрать эти письма. Ведь они были моей собственностью.
– Что вы сделали?
– Четырнадцатого июня я пошла в его офис. Я выбрала время, в которое обвиняемый и мистер Ирвинг обычно уходили на ленч.
– И что вы сделали? – повторил свой вопрос Гамильтон Бергер.
– Прони... Вошла в офис.
– С какой целью?
– Единственной моей целью было найти письма, которые я когда-то написала.
– У вас были причины предполагать, что эти письма находятся в офисе?
– Да. Он сказал мне, что держит их у себя в кабинете и что я могу придти за ними и получить их, если соглашусь на его условия.
– И что случилось?
– Я не могла найти писем. Я искала везде. Я открыла ящики стола и тогда... – она остановилась.
– Продолжайте, – поторопил ее Гамильтон Бергер.
– Открылись двери, – нервно закончила она.
– Кого вы увидели в дверях?
– Обвиняемого, Дэвида Джефферсона.
– Он был один?
– Нет. Вместе со своим сотрудником, Уолтером Ирвингом.
– И что тогда случилось?
– Обвиняемый стал страшно ругаться. Он называл меня такими словами, которых я никогда прежде не слышала.
– Ну и?
– Он пытался меня схватить и...
– А что вы сделали?
– Я отступила, натолкнулась на кресло и упала. Тогда мистер Ирвинг схватил меня за щиколотки ног и так держал. Дэвид Джефферсон сказал, что я всюду сую свой нос, а я ему ответила на это, что пришла только за своими письмами.
– И?..
– Обвиняемый, когда услышал это, посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, а затем сказал Ирвингу: «Чтоб черти все разодрали, но она, похоже, говорит правду!».
– И что тогда?
– Тогда зазвонил телефон, Ирвинг поднял трубку, послушал немного, а потом крикнул: «Боже мой! Полиция!».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57