Вам известно что-нибудь об этом?
– Да, все, – холодно ответила миссис Бартслер, с выражением равнодушия на лице.
– Что вы знаете? – спросил Бартслер.
– Расскажи, Карл.
Карл сделал жест скромного презрения.
– Я предпочел бы не говорить об этом.
– Ведь ты же знаешь факты.
– Но, несмотря ни на что, она все-таки женщина, мама. Ты не думаешь, что о женщине лучше рассказывать женщине?
– Хорошо, – сказала миссис Бартслер. – Эта девушка никогда не должна была работать у нас. Она была, как я слышала, актрисой и жаль, что она не ограничила свою деятельность этой областью. Она не подходит нашей семье.
– Это еще не повод, чтобы не платить ей за две недели и относиться к ней грубо, – спокойно сказал Бартслер.
Его жена продолжала с холодным достоинством:
– Я опасалась, что девушке тяжело быть в одиночестве, поэтому подсказала Карлу, чтобы он немного занялся ею и Карл пригласил Диану на ужин. Но она напилась и в баре позволила фамильярничать с собой какому-то очень вульгарному типу. Она так разошлась, что не хотела возвращаться с Карлом домой. Вернувшись, Карл заметил, что она оставила в его машине сумочку. Он пошел в комнату Дианы, чтобы отнести ее и обнаружил в сумочке бриллиантовую подвеску, которую я искала весь день. Он пришел с этим ко мне и я сама решила расследовать дело. С того времени, как эта Рэджис стала работать в нашем доме, у меня стали пропадать различные мелочи, но я не придавала этому большого значения, полагая, что сама куда-нибудь их засунула. У Дианы Рэджис была нечистая совесть, поэтому она убежала, как только мы вошли в ее комнату. Я немного беспокоилась, но так как не намеревалась вызывать полицию, то считала, что нам не остается ничего другого, как ждать ее возвращения. Без сомнения, у нее много знакомых обоих полов, у которых она с успехом могла провести ночь.
Бартслер посмотрел на Мейсона.
– Это объясняет ваши сомнения?
Мейсон рискнул без особого убеждения:
– У мисс Рэджис был подбит глаз, когда она появилась сегодня утром в моем офисе. Кто-нибудь из вас знает что-нибудь об этом?
Миссис Бартслер посмотрела на Карла. Тот сказал:
– Она вернулась домой уже с синяком под глазом. Я предполагаю, что об этом мог бы что-нибудь сказать тот тип, с которым она пила, когда я выходил из бара.
– Наверное, у нее не впервые подбит глаз, – прокомментировала миссис Бартслер и с презрением добавила: – Особа легкого поведения!
На минуту наступило молчание, после чего миссис Бартслер снова обратилась к сыну:
– Ты должен был все-таки настоять на том, чтобы она вернулась с тобой домой.
Карл Фрэтч сделал рукой жест, как будто отгонял от себя что-то неприятное. Он сделал это с таким чувством и грацией, которые удовлетворили бы любого режиссера.
– Она вела себя очень вульгарно, – сказал Карл, как будто это полностью и окончательно решало дело.
Бартслер обернулся к Мейсону.
– Это вас удовлетворяет?
– Нет.
– Вы хотите спрашивать сами или это сделать мне?
– Спрашивайте вы. Впрочем, я задам несколько вопросов. – Мейсон повернулся к Карлу Фрэтчу: – Следовательно, вы пригласили ее на ужин?
– Да.
– Куда?
– В «Коралловую Лагуну».
– Вы пили?
– Да.
– Оба или только она?
Карл Фрэтч секунду колебался.
– Главным образом она. Я выпил только две рюмки.
– Кто заказывал алкоголь?
– Она.
– За столиком или у бара?
– У бара.
– Но вы поужинали?
– Да.
– И что потом?
– Она снова пила.
– Где?
– У бара.
– Кто заказывал?
– Она.
– И что вы делали, когда она пила?
– Ну, я сидел за своей рюмкой. Потом присел тот тип, ободренный ее поведением и начал заигрывать с ней.
– Игнорируя вас?
– Если разобраться, то игнорируя.
– Во сколько вы вышли из дома?
– В восемь.
– А во сколько вы вернулись?
– Не помню точно. Около десяти.
– Вы танцевали?
– Да.
– Несколько раз?
– Да.
– Потом, после того, как этот мужчина стал приударять за ней, или до этого?
– Ну, знаете, я не вижу повода подвергаться такому допросу. Я сказал, что знал, мама мне верит, отчим мне верит. Не понимаю, почему я должен оправдываться перед вами.
– Следовательно, за два часа вы успели доехать отсюда до «Коралловой Лагуны», поужинать, потанцевать пару раз, посидели у стойки бара и девушка напилась, а вы вернулись домой?
– Вам это не нравится?
– Слишком много событий для двух часов, – заметил Мейсон. – Я просто хотел уложить все происшедшее во времени.
– Тут нечего укладывать, – буркнул Карл с нарастающим гневом.
– Мисс Рэджис вернулась сразу же после вас?
– Этого я не сказал бы. Ни в коем случае.
– Но она застала вас в своей комнате.
– Ничего подобного. Я увидел ее только тогда, когда пошел туда с мамой.
– Но вы были в ее комнате, чтобы отнести туда сумочку?
– Да.
– А зачем вы ее открывали?
– Чтобы посмотреть, сколько в ней денег. Я не хотел, чтобы Диана потом говорила будто у нее что-то пропало и я ее обокрал.
– Вы нашли сумочку когда ставили машину после того, как приехали домой?
– Да.
– И сразу же отнесли сумочку в комнату мисс Рэджис?
– Да.
– И вы нашли эту бриллиантовую подвеску?
– Да.
– И вы сразу же пошли с ней к матери?
– Да.
Мейсон повернулся к миссис Бартслер.
– Сколько времени спустя после того, как сын принес вам подвеску, вы отправились в комнату мисс Рэджис?
– Почти тотчас же.
– Уложим все это во времени, – сказал Мейсон. – Вы могли бы сказать, что были в комнате мисс Рэджис через пять минут после появления сына с этой подвеской?
– Это наверняка заняло времени не больше, – холодно ответила миссис Бартслер.
Карл Фрэтч слегка нахмурился.
– А вы, кажется, утверждаете, – обратился к нему Мейсон, – что пошли к матери тотчас же после того, как нашли подвеску в сумочке мисс Рэджис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10