Очухаются. Вон тот вроде уже шевелится.
Темняк указал на лежащего неподалеку “черного” боешника – последнего из тех, с кем ему довелось сегодня схлестнуться.
– То, что он шевелится, ещё ничего не значит, – Тюха наклонил голову так, словно прислушивался к чему-то далекому-далекому. – На Бойле все побежденные – мертвецы. Даже если они могут напоследок сплясать.
Где-то высоко, в провале глубокой уличной щели, что-то зашуршало, и вниз струйкой посыпались мелкие камешки, почему-то не достигавшие улицы, а где-то теряющиеся. Свист и Бадюг вздрогнули, а лица их приобрели выжидательное выражение.
– Что это? – Темняк непроизвольно потянулся к рогатке, на которую вся стая должна была просто молиться.
– Не беспокойся. Это нас не касается, – произнес Тюха ровным голосом, хотя было заметно, что ему очень и очень не по себе.
Шорох между тем приближался, как бы опускаясь с небес на землю. Вниз по отвесной стене быстро скользнуло что-то почти нематериальное, сотканное из тумана и тени. И хотя это создание было куда более прозрачным, чем медуза, у него угадывались и конечности, цеплявшиеся за неровности стены, и всё подмечающий зрительный орган, похожий на гроздь винограда.
– Это Хозяин? – шепотом спросил Темняк.
– Ну ты и скажешь! – подивился его невежеству Тюха. – Не станут Хозяева сюда соваться. Это Смотритель. Иногда его ещё и Пугалом зовут.
– Зачем он нужен?
– Следить за порядком на Бойле. Наводить чистоту, – голос Тюхи едва заметно дрогнул. – Ну и всё такое прочее. Лучше с ним близко не встречаться.
– Он живой?
– Нет, конечно. Таковыми в Остроге могут считаться лишь сами Хозяева, мы, люди, да всякие докучливые насекомые, вроде клопов и вшей. Но Хозяева умеют делать вещи, очень похожие на живых существ.
Тем временем Смотритель соскочил со стены – впечатление было такое, словно на землю пала огромная мутноватая слеза – и без лишних проволочек накрыл “черного” боешника всей своей прозрачной плотью. Не раздалось ни единого звука, но когда Смотритель унесся прочь, от дородного боешника осталась только кучка праха, почти незаметного среди уличного мусора. Даже парок от неё не поднимался. Заодно пропал и щит, на который уже алчно косился Бадюг.
– Вот те раз! – растерянно вымолвил Темняк. – В мире, где я родился, это называется немотивированной жестокостью. И все виноватые в ней держат ответ перед законом.
– Перед каким законом? – Тюха, ещё недавно восхищавшийся Темняком, сейчас смотрел на него как на ненормального. – Перед законом людей или перед законом Хозяев?
– В том мире нет других хозяев, кроме людей.
– Верится с трудом… А где же вы находите ce6е пропитание?
– Добываем своими руками. Впрочем, тебе нашей жизни не понять.
– А мусорные свалки у вас имеются?
– Хватает. Как же без них.
– И ты утверждаешь, что человек, убивший чужеродную тварь, обитавшую на мусорной свалке, будет держать ответ перед себе подобными?
– Не продолжай, – поморщился Темняк. – Я понял тебя. Если нынешнее существование вас устраивает, значит, всё в порядке. Больше на эту тему говорить не будем.
– Внимание! – Тюха насторожился, словно собака, завидевшая палку, частенько гулявшую по её ребрам. – Смотритель возвращается. Интересно, что он здесь забыл…
Некоторая расслабленность, присущая любой победе, сменилась тревожным ожиданием. Ну что, спрашивается, могло понадобиться химерическому Смотрителю от победителей, если со своей основной задачей – утилизацией побежденных – он уже управился?
А вдруг в его устройство вкралась какая-нибудь погрешность? С кем не бывает! Уж коли ошибки свойственны даже всесильным Хозяевам, то что можно ожидать от их бездушного творения? Во всяком случае, ухо надо держать востро.
– Как мне вести себя? – осведомился Темняк. – Поздороваться с ним? Или отвесить земной поклон?
– Веди себя сдержанно, – ответил Тюха. – На звуки Смотритель почти не реагирует, а вот резких движений не любит. Можешь ругать его почем зря, но не вздумай вскакивать или махать руками… Это и к вам относится, – он покосился на Свиста с Бадюгом.
Смотритель, передвигавшийся с головокружительной скоростью даже по захламленному Бойлу, был уже рядом. Его насквозь просвечивающее тело нависло над людьми. Пахнуло странным запахом, вызывавшем ассоциации скорее с химической лабораторией, чем с живой природой.
– У меня по всему телу мурашки побежали, – сообщил Темняк.
– И у меня, – подтвердил Свист.
– Если бы только мурашки, – поежился Бадюг. – У меня даже волосы на голове шевелятся.
– Терпите, – посоветовал Тюха. – Ничего страшного в этом нет. У некоторых в присутствии Смотрителя вообще понос начинается. Или рвота.
– Какой понос, если мы сегодня ещё ничего не жрали, – буркнул Бадюг. – А чего он на меня пялится?
– Да не на тебя, а как раз на меня, – возразил Свист.
– Спокойно, это вам просто кажется, – сказал Тюха. – Такие мелочи, как отдельный человек, Смотрителя не интересуют. Он видит сразу всё вокруг.
– Ты откуда знаешь?
– Один ветеран рассказал, когда я ещё в прежней стае был. Здесь такие истории передаются из поколения в поколение. Когда я погибну, вы их будете новичкам рассказывать.
Внезапно рогатка сама собой вырвалась из рук Темняка и, высоко подпрыгнув, повисла в воздухе. Нельзя было даже сказать, что её удерживает в таком положении – некие чудесные силы или конечности Смотрителя. Но, вне всякого сомнения, он внимательно изучал это устройство, столь же простое, как и эффективное.
В напряженной тишине прошло несколько минут, а затем рогатка рассыпалась в мельчайшую пыль – не взорвалась, не развалилась, а именно рассыпалась, как рассыпаются на солнце сделанные из песка куличики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19