Он повернулся к столу, сдвинул в сторону бумаги, которые просматривал раньше, — теперь Бесс увидела, что это планы будущего отеля, — и разлил кофе по двум чашкам. Несмотря на прежнее решение убраться отсюда как можно скорее и выбросить Луку и весь унизительный эпизод из памяти, сердце Бесс дрогнуло в нелепой надежде.
Возможно, он хочет признаться, как неприятно ему было предавать Хэлен, как он казнится, каким виноватым чувствует себя. Бедный Лука! Он собирался жениться на ее сестре, а вместо этого влюбился в нее, Бесс. Ведь он не смог бы предаваться с ней любви с такой страстью и нежностью, если бы не любил ее, наивно рассуждала Бесс.
Он будет терзаться угрызениями совести так же, как она, но, поразмыслив, поймет: было бы несправедливо жениться на Хэлен, если любишь другую женщину. Решение будет нелегким, но вместе они разберутся с затруднениями и как-нибудь преодолеют их.
Как только Бесс села за стол, Лука последовал ее примеру, медленно помешивая кофе. Ее любовь вернулась, окрепнув после краткого превращения в ненависть. Ей хотелось потянуться и дотронуться до руки Луки, но мрачно сжатые губы и подергивание мускула на челюсти предупредили ее: об этом лучше забыть.
Он вскинул глаза. Они потемнели — возможно, от боли, но Бесс не могла утверждать наверняка. Испустив тяжкий, сдавленный вздох, он заговорил:
— Я не стану делать вид, что сожалею о случившемся вчера ночью. Разве можно сожалеть о таком? Ты была бесподобна. — Слабый румянец появился на его высоких скулах. — Я жаждал тебя. И до сих пор жажду. Тем не менее так не должно продолжаться. Ты понимаешь почему?
Потому, что приближалась его свадьба с Хэлен. Разумеется, Бесс знала об этом и могла понять его чувства. Под мрачным пристальным взглядом глаз Луки она молча кивнула и обвела языком пересохшие губы, не в силах произнести ни звука. Выражение, его лица и упоминание о жажде вызвали в ней трепет.
Теперь она понимала, что значит жаждать.
— Нам придется продолжить этот разговор… — Лука оборвал себя и нахмурился, прислушиваясь к звуку шагов, разорвавшему утреннюю тишину.
Может, это Кьяра идет убирать нетронутый завтрак? — подумала Бесс. Но вряд ли экономка итальянка надевает шпильки во время исполнения служебных обязанностей — если вообще носит их.
Высокие каблуки выстукивали по мраморному полу коридора быструю, почти возбужденную дробь. Застыв в ожидании, Лука повернул голову в сторону двери.
Бесс затаила дыхание, одержимая нелепыми опасениями, и выдохнула воздух в отчаянии и пронизывающем чувству вины, когда дверь распахнулась и на пороге появилась Хэлен — воплощение сияющей, ослепительной чувственности и великолепия.
Последующий краткий миг молчания был пропитан мрачным, жалящим напряжением, пока Хэлен не разорвала его, устремившись вперед:
— Сюрприз, сюрприз!
Лука поднял свое длинное гибкое тело со стула, показывая, что рад видеть Хэлен. Она бросилась к нему в объятия, прижавшись всем телом, словно это было ее законное место, и проворковала:
— Ты рад видеть меня, дорогой? Мне пришлось побывать в Риме, повидать кое-кого, и разве я могла удержаться, чтобы не заехать к тебе?
Она прильнула ближе, лимонно-желтый шелк ее платья соблазнительно поблескивал на таинственно прикрытых чувственных изгибах тела.
— А еще нам надо обсудить дела — мы с мамой никак не можем договориться. Как ты думаешь, двенадцати подружек невесты будет достаточно или чересчур много?
— Я согласен с любым твоим решением, ты же знаешь. В конце концов, это твой праздник.
Его голос утратил всякое выражение, и Бесс приписала это угрызениям совести. Или же дразнящей близости пухлых алых губ и невозможности сопротивляться поцелую, которого так явно ждала его невеста, в то время как женщина, в постели с которой он провел прошедшую ночь, отступила на второй план.
Как бы там ни было, свадьба приближалась. Бесс пошатнулась, ощутив острый приступ тошноты.
Ее движение привлекло внимание двух других людей, присутствующих в комнате. Прежде они были слишком поглощены друг другом, чтобы уделить ей хоть сколько-нибудь времени.
Хэлен повернула прелестную головку и уставилась на Бесс с таким видом, словно они были незнакомы.
Затем ее изящные тонкие брови приподнялись.
— О Господи, тебя и не узнать! Что ты с собой сделала?
Вопрос явно относился к ярким брюкам, блузке и босоножкам из переплетенных ремешков на высоких каблуках, которые Бесс купила к костюму. Жаркий румянец вспыхнул на ее лице и тут же пропал. Под красноречивым взглядом Хэлен, слыша ее наполовину язвительный, наполовину раздраженный голос, Бесс почувствовала себя пятилетней девочкой, нарядившейся в материнскую одежду.
Бесс собиралась незаметно уйти из комнаты, сделав вид, что ее сердце вовсе не разрывается от боли. Пытаясь собраться с силами для выполнения этой почти немыслимой задачи, она услышала небрежный голос Хэлен:
— Том говорил мне, что ты выполняешь здесь какую-то работу для Льюка. Том был в ярости — он хотел, чтобы ты приехала домой, навестила какую-то старую тетушку или что-то в этом роде. — Хэлен высвободилась из кольца рук Льюка, соблазнительно извиваясь и расправляя на бедрах тяжелый шелк. — Господи, что за поездка! Сначала самолетом из Рима в Пизу, потом на такси сюда! Я думала, мы никогда не найдем этот замок. Шофер впервые слышал о нем и долго искал на какой-то засаленной старой карте. — Прищурившись, она перевела взгляд на Бесс: — Маленький совет, сестричка, — насчет Тома. Если ты и дальше будешь изображать карьеристку, то потеряешь его. Он не настолько влюблен, чтобы не смотреть по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49