), а сам отправился в нашу новую кухню, которая обошлась нам почти в сто тысяч, и убрал со стола разбросанные в беспорядке тарелки и разорванную бумажную скатерть. Царивший в квартире разноцветный хаос больше всего напоминал последствия урагана, пронесшегося над маленьким городком на побережье и оставившего после себя ободранные деревья и перевернутые пикапы. Ничего удивительного, что Джудит так вымоталась.
На новеньком разделочном столе, отделанном сероватым с красными прожилками бразильским мрамором («Ну прямо… ну прямо как из монолита!» – шаманил приглашенный дизайнер по интерьеру, почуяв, что у нас еще остались кое-какие деньжата), лежал список мальчиков, напечатанный еще на прошлой неделе моей секретаршей. Кроме полного имени и фамилии каждого из гостей, список включал имена родителей (отца и матери, отчима или мачехи) или гувернанток, а также номера их телефонов: домашний, служебный и сотовый. Напротив фамилий некоторых из мальчиков почерком моей жены было надписано время, когда за ними приедут, количество ушных капель и прочие полезные сведения. Составленный с понятной практической целью, список представлял собой яркую социологическую картинку. Среди гостей Тимоти были отпрыски нескольких широко известных в городе сорокалетних (или в случае второго брака – пятидесятилетних) бизнесменов и их не столь знаменитых жен. Названия принадлежащих им корпораций и банков чуть не каждый день звучали в выпусках мировых финансовых новостей. «Сити-банк», «Пфайзер», «Ай-Би-Эм». Я прежде всего подумал о них. У Тимоти в классе были закадычные дружки, но папаши его дружков не принадлежали к числу тех, кого можно окучивать. Возможно, я предложил сыну позвать еще кое-кого из одноклассников, «из вежливости». Конечно, именно так я и поступил – и никаких «возможно»…
Джудит только вздохнула, мысленно оценив предстоящие трудности (моими стараниями число гостей возросло почти вдвое), меру моего лицемерия и возможные последствия, если ей вдруг вздумается со мной спорить – или не спорить.
– О'кей, – невесело согласилась она, хорошо понимая, какие цели я преследую. Ведь отчасти именно ради этого Джудит и вышла за меня замуж, не так ли? Наш сын тем временем в восторге хлопал в ладоши. Он не был жадиной и только радовался, что вместо пятерых к нему придут целых восемь мальчиков. Их поименный список – расплывшийся от пролитого апельсинового сока и слегка испачканный шоколадной глазурью – лежал сейчас передо мной.
Я отодвинул список в сторону и заглянул в холодильник. Там были только холодные макароны и упаковка из восьми баночек пудинга с маслом и жженым сахаром для школьных завтраков Тимоти. Ничего, что могло бы насытить голодного мужчину, я не обнаружил и, позвонив в ближайший тайский ресторан, где можно было заказать готовую еду на дом, выбрал горячее, жирное нечто, каковое и было доставлено через четверть часа. Мальчишка-рассыльный улыбнулся, опуская в карман положенные чаевые, и Билл Уайет – ваш и мой покорный слуга – провел последние несколько минут свой прежней жизни жуя, глядя по телевизору спортивные новости, вскрывая конверты с поступившими счетами и проверяя электронную почту. В этом одновременном утолении самых разных потребностей он даже обрел некоторое утешение. Некоторое, но еще не полное.
У Билла Уайета остается еще одна потребность, поэтому он снова прокрадывается в спальню, чтобы взглянуть на жену. Но Джудит продолжает крепко спать; ее дыхание чуть-чуть отдает болотом, рука отброшена на покрывало, словно она только что метнула ручную гранату в наступающего противника – в него, Билла. Джудит никогда не принадлежала к тем женщинам, которых можно разбудить среди ночи и устроить скачки. Ее приходится долго раскачивать, готовить, постепенно наращивая темп. В последний раз они занимались сексом накануне его отъезда в Сан-Франциско, но это было пять ночей назад, а Билл никогда не прибегает к гостиничному «сервису», боясь, что его забавы могут каким-то образом отразиться на счетах, полученных фирмой. Как адвокат, Билл лучше многих знает, что каждый щелчок мышью, каждый отобранный вариант навсегда сохраняется где-то в недрах Сети и эти сведения тянутся и тянутся за каждым из нас, словно паутина за пауком. Вот почему он очень надеялся, что его досрочное возвращение домой заставит Джудит проявить благосклонность, но ничего не вышло. Тем не менее, ему по-прежнему нужна разрядка, нужен хотя бы холостой выстрел. Биллу необходимо хоть какое-то утешение – пусть даже очень небольшое. В конце концов, после этого он будет лучше спать и, соответственно, чувствовать себя энергичнее и бодрее завтра, что, в свою очередь, поможет ему справиться и с работой, скопившейся на столе за время его отсутствия, и с застарелой неприязнью к Кирмеру.
Джудит поворачивается на спину, ее груди приподнимаются, и она тоже вздыхает влажно и глубоко. Билл Уайет глядит на жену, и его рука словно нехотя начинает поглаживать пах. Разочарован ли он? Трудно сказать… В сексуальном отношении он достиг, так сказать, века Примирения и Согласия. Билл Уайет мирится с собственной верностью жене. Он мирится со своим желанием отыметь как можно больше молодых (и не очень молодых) женщин, которые встречаются ему каждый день. Он сознает, что этого никогда не случится, но не отрицает, что это могло бы произойти, если предварительно обо всем договориться, заначить немного наличных и слегка подтасовать рабочее расписание. Он мирится с тем, что его жена стала недостаточно активна в постели: сказать «флегматична» было бы объективно, но чересчур мягко, «ленива» – было бы оскорбительно, но верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179