Словом, был стреляный воробей, в расцвете сил, и сознавал это. Девяносто семь боевых вылетов, три наверняка сбитых «МиГа», десятки уничтоженных грузовиков, железнодорожных составов и артиллерийских орудий. А сколько убито солдат-вьетконговцев, сколько мирных жителей? Он знал число, конечно, приблизительно. Никому об этом не рассказывал, да никто и не спрашивал.
Бюрократия была ему отвратительна. Ох уж эти просиживающие штаны генералы, сделавшие карьеру в сонные пятидесятые. Они определяют военную политику, сидя в штабах. Формуляры и доклады, подгонка статистики – их рук дело. Антивоенные активисты тоже оказывали на него влияние, исподволь, конечно. Он разрабатывал план воздушной атаки и докладывал начальству. Вышестоящим чинам, которые чуть не целыми днями были на связи с Пентагоном. Вашингтон использовал ВВС в войне с Северным Вьетнамом как пастушеский хлыст: то есть хотел добиться результатов, не разрушая промышленности и линий снабжения. Порой эскадрам даже запрещалось атаковать. Какой-нибудь северовьетнамский грузовой самолет, полный военного снаряжения, объявлялся вдруг запрещенной целью. Так же как вьетконговские аэродромы. Все дело в этой хреновой политике. Хотя некоторые его парни старались при случае избавиться от боекомплекта, ссылаясь на неполадки в системе пуска.
Пентагон не придавал должного значения перемене погоде, изменению дислокации батарей ПВО, непредсказуемости «МиГов», которые имели поначалу явное преимущество перед американскими самолетами. Меньшие по размеру и не перегруженные боекомплектом, они могли при необходимости быстрее занимать доминирующую позицию, из которой легко засадить тебе в зад китайской ракетой. Ханой обладал самой изощренной в мире системой противовоздушной обороны: сотни связанных компьютерами ракетных установок «земля – воздух» могли быстро раскинуть над городом огромный защитный зонт. На огневых позициях окраины стояли 100-миллиметровые орудия. Мысль об этом заставляла его по ночам корчиться, будто от несварения, – его могли сбить, он мог сгореть живьем.
Об этом нельзя все время думать – можно потерять решительность. Но как не думать? Ему случалось пролетать над тюрьмой Хао Ло в Ханое, иначе – «Ханойским Хилтоном». Тюремные постройки располагались в виде прямоугольника. Построенная французами, Хао Ло была главной тюрьмой в Северном Вьетнаме и штаб-квартирой государственной исправительной системы. Тюрьма занимала почти целый городской квартал. Массивные шестнадцатифутовые стены, три ряда колючей проволоки, по верхнему из них пропущен ток. Бежать из «Ханойского Хилтона» еще не удалось ни одному американскому летчику. Тем не менее информация о том, что там происходит внутри, просачивалась. Благодаря работающим в Ханое агентам ЦРУ был разработан хитроумный код. Пленные летчики использовали его в письмах своим женам, писать которые северовьетнамские власти время от времени позволяли. Информация также поступала от «перековавшихся» узников, отпущенных Ханоем. Он часто вспоминал американского пилота, которого показывали по японскому телевидению с трансляцией на Америку. Пилота, свежевыбритого, одетого в чистую пижаму, принудили говорить, что его и других военнопленных хорошо кормят, снабжают сигаретами, что им обеспечивают медицинский уход. Пилот этот говорил с длинными паузами: когда люди из разведки просмотрели пленки, они подумали сначала, что его накачали наркотиками. Но потом сообразили, что он передавал информацию азбукой Морзе, используя для этого веки: здесь применяют пытки.
В тюрьме Хао Ло американцы размещались в одной из четырех секций: Общий Лагерь, Лас-Вегас, Разбитое Сердце, Деревня Новичка. Камеры тоже имели названия: Мясницкий Крюк, Пробковый Зал (с шишковатым звукоизолирующим покрытием стен, чтобы не слышно было воплей), Сыромятная, Экзаменационная, Калькутта. В общем, пытки, которым французы подвергали в свое время северных вьетнамцев, научили тех многому.
Итак, военнопленные использовали два разговорных кода: стандартный немой, когда сигналы подавались руками, и «AFLQV» – звуковой, придуманный такими же бедолагами в Корее. Выучить его можно было гораздо быстрее, чем азбуку Морзе; он стоил того, чтобы практиковаться по часу в неделю, что Чарли и делал, на всякий случай. Каждая буква кода «AFLQV» возглавляла строку из пяти букв в квадрате из двадцати пяти букв:

ABCDE
FGHIJ
LMNOP
QRSTU
V W X Y Z

Буква «К» отсутствовала: вместо нее подставлялось «С». Первый сигнал обозначал ряд. Так, например, два стука (или хлопка) – ряд «F». Следующий сигнал – это колонка. Тук, тук, тук… тук, тук – «М». Удлиненная пауза служила для разделения букв. Так последовательность сигналов 3, 2–1, 1–3, 3 читалась «MAN». При визуальном контакте хлопки могли заменяться почесыванием, покашливанием, плевками – да всем чем угодно, лишь бы держать вьетконговцев в недоумении.
Надо заметить, что Северный Вьетнам подписал Женевскую конвенцию 1949 года. Однако он не признавал статьи, которые регулировали правила обращения с попавшими в плен американскими пилотами. Власти считали, что они являются скорее «военными преступниками», нежели военнопленными. Конвенция запрещала истязание заключенных, она настаивала на обеспечении их физического и психологического здоровья. Но поскольку после поражения Германии договор ограничивал права военных преступников (совершивших «бессмысленное разрушение городов, поселков и деревень…» или «убийство, истребление, порабощение, депортацию… любой группы гражданского мирного населения…»), Северный Вьетнам использовал эти формулировки в своей широкомасштабной пропагандистской кампании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150