– Мы, конечно, со временем все выясним и сами, но ваша информация может помочь.
– После того как я сообщу вам все, что вы хотите, – теперь она мурлыкала, как кошка, – мы поговорим о Марроке и о том, чем он заплатит мне за сотрудничество.
Сэмюэль покачал головой. – Простите, синьора, но у меня нет полномочий обсуждать такие дела. Однако я буду счастлив передать отцу то, что вы пожелаете ему сказать.
Она надула губки, и я ощутила, как она воздействует на него, почувствовала, что он начинает возбуждаться. Страшные твари за дверьми не заставили его пульс ускориться, но госпожа семьи смогла это сделать. Она наклонилась к нему, он сделал шаг вперед, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от него.
– Сэмюэль, – негромко сказал Стефан. – У тебя на шее кровь. Тебя укусила Лили?
– Позвольте мне взглянуть, – предложила синьора. Она глубоко вздохнула и издала голодный звук, напоминающий громыхание старых костей. – Я о вас позабочусь.
Почему-то мне эта идея показалась ужасной. И не только мне.
– Госпожа, они под моей защитой, – официальным четким голосом заявил Стефан. – Я привел их сюда, чтобы ты смогла поговорить с сыном Маррока. Их безопасность – моя честь, и я почти потерял ее, когда Лили вошла в комнату без сопровождения. Мне не хочется думать, что твои желания противоречат моей чести.
Она закрыла глаза, опустила голову и прижалась лбом к животу Сэмюэля. Снова глубоко вздохнула, и я почувствовала, как усиливается возбуждение Сэмюэля.
– Как долго, – прошептала она. – Он притягивает меня, как коньяк в зимний вечер. Мне трудно рассуждать. Кто отвечал за Лили, когда она ушла к моим гостям?
– Я узнаю, – ответил Стефан. – С удовольствием приведу этого провинившегося к тебе и увижу, что ты снова занимаешься семьей, госпожа.
Она кивнула, и Сэмюэль застонал. Этот звук заставил ее раскрыть глаза, они больше не были темными. В тускло освещенной комнате глаза ее горели красно-золотым огнем.
– Я не так хорошо владею собой, как когда-то, – очень тихо произнесла Марсилия. Почему-то я ожидала, что с огнем в глазах у нее и голос станет хриплым, но получилось наоборот: он стал глубже и еще соблазнительней, так что даже мое тело отозвалось – обычно я так на других женщин не реагирую.
– Подходящее время для твоей овечки, Мерси.
Стефан был полностью поглощен госпожой, и я не сразу поняла, что он обращается ко мне.
Я постаралась подойти поближе к Сэмюэлю. Пять лет занятий боевыми искусствами принесли мне пурпурный пояс и достаточно физических сил, чтобы поднимать части машины не хуже мужчины; но я понимала, что все мое умение и мастерство ничего не стоит против вампира.
Я думала, стоит ли оттолкнуть от нее Сэмюэля, но тут наконец мысль, которая давно стучалась мне в голову, стала очевидной: в комнате есть и другие вампиры, которых я не вижу и не слышу – но чую.
Совет Стефана подсказал, что делать. Я достала свое ожерелье. Цепочка длинная, чтобы я могла снимать ее через голову, и она оказалась у меня в руке в то мгновение, когда Марсилия двинулась.
Я выросла среди вервольфов, которые бегут быстрее борзых, а я – еще немного быстрее их, но я не могла представить, что можно перемещаться так стремительно. Одно мгновение Марсилия прижималась лицом к джинсам Сэмюэля, в другое она уже обхватила ногами его талию и впилась в шею. Последующее казалось страшно медленным, хотя думаю, заняло оно всего несколько секунд.
Ярость, с которой начала кормиться Марсилия, уничтожила иллюзию, скрывавшую других вампиров, и я увидела их – шестерых у дальней стены. Они не пытались казаться людьми, и у меня создалось беглое представление о серой коже, впалых щеках и глазах, горящих, как подсвеченные бриллианты. Никто из них не пошевелился, хотя Стефан вцепился в Марсилию и пытался оттащить ее от Сэмюэля. Не вмешались они, и когда я сократила расстояние между Сэмюэлем и мной, сжимая в руке глупое ожерелье. Вероятно, они не считали ни его, ни меня угрозой.
Глаза Сэмюэля были закрыты, голова откинута, чтобы было удобно Марсилии. Испуганная настолько, что едва могла дышать, я приложила серебряную овечку ко лбу Марсилии и произнесла торопливую, но искреннюю молитву, чтобы овечка сработала как крест.
Фигурка была прижата к ее лбу, но Марсилия, поглощенная едой, не обращала на меня внимания. Затем почти одновременно произошло несколько вещей – только впоследствии я сумела их расставить по порядку.
Овечка у меня в руке вспыхнула причудливым голубым огнем, как хорошо отлаженная Бунзенова горелка. Марсилия отскочила к спинке дивана, как можно дальше от моего ожерелья – и от Сэмюэля. Она закричала таким высоким голосом, что он находился на пороге моего слуха, и принялась махать руками.
Все рухнули на пол: Сэмюэль, Стефан, охрана Марсилии, осталась стоять только я, держа свою овечку как нелепый маленький неоновый фонарик и глядя на госпожу семьи. Вначале я подумала, что все упали по собственной воле, реагируя на какой-то не замеченный мной сигнал. Но Марсилия задрала подбородок – быстрым нечеловеческим движением – и снова закричала. Тела на полу задергались, словно от боли, которую никак не могли облегчить, и я наконец поняла, что дыхание мне перехватил не только страх, но и волшебство. Марсилия делала что-то такое, что всем им причиняло боль.
– Прекратите это, – сказала я как можно решительней. Голос мой был робким и едва слышен. Не очень впечатляюще.
Я откашлялась и попробовала снова. Если я сумела посмотреть в лицо Брану после того, как без прав и без разрешения взяла его «порше» и врезалась на нем в дерево, я могу заставить свой голос не дрожать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89