Мы почти оставили позади темы Юго-Запада, хотя цвета были по-прежнему теплых земных тонов.
Сиденья удобные, если вам нравится плюшевая мебель. Стефан с видом глубокого удовлетворения опустился в кресло. Я отодвинулась на самый край козетки: здесь сиденье было немного тверже, но подушки все равно обволакивали.
Сэмюэль сел в такое же кресло, как Стефан, но тут же вскочил, как только начал погружаться. Он встал у меня за спиной и стал смотреть в большое окно, доминировавшее в комнате. Первое окно, которое я встретила в этом доме.
Сквозь него струился лунный свет, падал на лицо Сэмюэля. Тот закрыл глаза и купался в нем, и я видела, что луна призывает его, хотя сейчас и не полнолуние. Со мной луна не общается, но Сэмюэль однажды поэтически пересказал мне ее песню. Выражение блаженства на лице, с каким он ее слушал, делало его прекрасным.
Не я одна это заметила.
– Как ты красив, – послышался голос; низкий чуть хриплый европейский голос. Говорила женщина в шелковом платье с глубоким вырезом, которое казалось странным в соединении с кроссовками для бега и спортивными гольфами.
Ее рыжеватые светлые волосы были убраны с элегантной небрежностью, заколоты множеством булавок и позволяли увидеть свисающие бриллиантовые серьги, составлявшие пару с ожерельем на шее. Около рта и глаз виднелись легкие морщинки.
Запах ее слегка напоминал запах Стефана, поэтому я предположила, что она вампир, но морщинки на лице меня удивили. Стефан выглядел не старше двадцати, и я почему-то решила, что все неживые подобны вервольфам, клетки которых сами восстанавливаются, ликвидируя последствия возраста, болезней и жизненных переживаний.
Женщина вплыла в комнату и направилась прямо к Сэмюэлю, который повернулся и серьезно посмотрел на нее. Когда она прислонилась к нему и встала на цыпочки, чтобы лизнуть в шею, он рукой ухватил ее за основание черепа и посмотрел на Стефана.
Я немного передвинулась к краю сиденья и повернулась, чтобы иметь возможность смотреть через спинку кресла. Я не очень тревожилась из-за Сэмюэля – он в любую минуту был в состоянии сломать женщине шею. Может, человек не смог бы этого сделать, но он не человек.
– Лили, моя прекрасная Лили, – вздохнул Стефан, разряжая напряжение в комнате. – Не лижи гостей. Это дурные манеры.
Она остановилась, прильнув носом к коже Сэмюэля. Я сжала ручку кинжала Зи, надеясь, что мне не придется им воспользоваться. Я не сомневалась, что Сэмюэль сумеет за себя постоять, но ему не нравится причинять боль женщинам, а Лили Стефана выглядела очень женственной.
– Она сказала, что у нас для развлечения будут гости. – Лили говорила, как капризный ребенок, которому пообещали игрушку, но не дали.
– Я уверен, она имела в виду, что ты будешь развлекать гостей, дорогая.
Стефан не сдвинулся в места, но плечи его были напряжены, и он переместил вперед свой вес.
– Но он так вкусно пахнет, – прошептала Лили.
Мне показалось, что она наклонила голову вперед, но, должно быть, я ошиблась, потому что Сэмюэль не шевельнулся.
– Он такой теплый.
– Он вервольф, дорогая Лили. Тебе такая еда не понравится. – Стефан встал и медленно обошел мое кресло. Взяв одну из рук Лили, он поцеловал ее. – Проиграй нам, моя милая.
Он мягко отстранил ее от Сэмюэля и сопроводил к открытому пианино, стоявшему в углу комнаты. Подтянул банкетку и помог Лили сесть.
– А что играть? – спросила она. – Только не Моцарта. Он слишком груб.
Стефан кончиками пальцев погладил ее по щеке.
– Играй что хочешь, а мы послушаем.
Она вздохнула, опустив плечи, потом, как кукла-марионетка, распрямилась с ног до головы и опустила руки на клавиши.
Мне не нравится фортепьянная музыка. В Осиновом Ручье, когда я росла, была только одна учительница музыки, и она играла на фортепиано. Четыре года я ежедневно по полчаса барабанила гаммы и с каждым годом ненавидела пианино все больше. Оно ненавидело меня в ответ.
Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что насчет пианино я ошибалась, – по крайней мере когда на нем играет Лили. Казалось невозможным, что все эти звуки исходят от небольшого инструмента и производит их эта хрупкая женщина перед нами.
– Лист, – прошептал Сэмюэль, отходя от окна и садясь на спинку моего кресла. Потом закрыл глаза и стал слушать – точно так, как слушал луну.
Как только Лили сосредоточилась на музыке, Стефан отошел от пианино. Он остановился за мной и протянул мне руку.
Я взглянула на Сэмюэля, но он был поглощен музыкой.
Я взяла руку Стефана и позволила ему поставить меня на ноги. Он отвел меня в самый конец комнаты и только тут выпустил.
– Она такая не потому, что вампир, – заговорил Стефан негромко, так, чтобы его слова не заглушали музыки. – Ее творец нашел ее в дорогом борделе, она играла там на рояле. Он решил, что она нужна ему в семье, и потому забрал ее, прежде чем понял, что она тронутая. В обычном случае она была бы милосердно убита: опасно иметь вампира, который не может себя контролировать. Я знаю, что вервольфы поступают так же. Но никто не мог лишиться ее музыки. Поэтому ее держат в семье и охраняют, как сокровище. – Он помолчал. – Обычно ей не разрешают ходить самостоятельно. Всегда назначают кого-то присматривать за ней и сохранять ее – и наших гостей – в безопасности. Может, госпожа просто забавляется.
Я смотрела, как тонкие руки Лили извлекают из инструмента звуки, полные интеллекта, которого у нее самой не было. И думала о том, что произошло, когда Лили вошла в комнату.
– Сэмюэль неправильно себя повел? – поинтересовалась я.
– У нее не было ни одного шанса. – Стефан невесело покачивался на каблуках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89