Туман закрывал стены домов, булыжник на узкой припортовой улочке был мокр, и сквозь этот туман еле мерцал фонарь, укрепленный над вывеской кабачка «Пьющий кит». На вывеске был изображен кит с кружкой.
Кабачок этот был темен, пуст. В голых своих стонах, при голых столах и за пустой стойкой стоял молчаливый хозяин, вперив и пространство ничего не выражающий взор.
В этом мрачноватом заведении нельзя было пить в одиночку. Посетителей же было трое: толстяк в вязаном жилете – явно рыботорговец; обветренный малый с бедовыми, видавшими виды глазами, в матросской суконной куртке, и еще одного рассмотреть было нельзя, потому что он не то спал, положи и голову на руки, не то просто задумался о безысходности бытия. Все трое сидели за одним столом.
– Император Карл Пятый и ко-ро-лева…– торжественно подняв палец, говорил рыботорговец.
При слове «королева» человек поднял голову. Был он горбонос, смугл, не здешнего, южного облика.
– …И ко-ро-ле-ва Венгерская,– покосившись, продолжил рыботорговец,-…посетили могильный камень фламандца Вильгельма Бинкельса. Чем заслужил такую честь этот фламандец? Тем, что изобрел новый и прекрасный способ засолки сельди. Весь мир ест сельдей, но способ засолки…
– Ер-ррунда! Горбоносый снова поднял тяжелую голову. Из смуглом худом лицо тревожными бляшками белели глаза.– Тр-реска! Венгер-ррская кор-ролова! Посетили могильный камень! В Гудзоновом заливе нас сжало так,– он взял в руки глиняную кружку и сжал ее в грязных ладонях. Кружка треснула.
– Две монеты,– сказал в пространство хозяин, не повернув головы.
– Радуйся, что я жив, грабитель,– отмахнулся матрос.– Я говорю: вначале сжало. Потом отпустило. А когда опять сжало и опять отпустило, то было половина трюма воды. Кто выкидывал сундучки на крошеный лед, кто поносил всех святых, кто ждал, что будет из этого светопреставления. А потом сжало снова. Сжало и понесло, и тут уж все принялись молиться… А Рыжий закричал с бака, что видел Ее.
– Кого? – спросил рыботорговец.
– Розовую чайку,– помедлив, ответил матрос. Обветренный малый покивал головой.
– Когда он крикнул, что видел розовую чайку, все бросили молиться и начали откачивать воду. Мы качали, а нас тащило вместе со льдом на Северный полюс.
– Их подобрал китобоец где то возле Аляски,– тихо пояснил рыботорговцу обветренный.-Видеть розовую чайку – значит спастись.
– Про эту птичку я слышал раз двадцать,-сказал из-за стойки хозяин. – Половина тех, кто терпел крушение во льдах и выжил, говорят,… в самый страшный момент появлялась она. И люди спасались.
– Молчи, убийца, -сказал пьяный матрос– Ты ее видел, а, Себастьян?
– Ее видел Рыжий, но Рыжий погиб.
Вот-вот, насмешливо подхватил хозяин.– Все ее видели перед тем как cпастись, и никто из уцелевших не видел. Всегда ее видел кто то другой.
– Рыжий кричал, что видел. И мы…, мы-то спаслись? Против этого спорить не будешь? Себастьян хотел что-то добавить и осекся.
Дверь кабачка «Пьющий кит» распахнулась с треском. Ветер влетел в тишину и прошелся между столов, как полисмен, посетивший в глубокий ночной час злачное место.
Держась под руки, в дверь медленно ввалились четыре фигуры. Драная одежда, черные, обмороженные, истощенные лица, и на лицах этих горели шальные от пьянки и возбуждения глаза.
– Ром!– хрипло сказал один, и остальные прикрыли на миг лешачьи глаза в знак подтверждения.
Все четверо плюхнулись за один стол и сдвинули табуретки, точно опасаясь расстаться хота бы на миг.
– Ребята! – радостно сказал Себастьян.– А вот и наши. Пьяны, как на берегу.

…Капитан Росс шел но узкой улочке припортового Лондона. Сырость, темнота и туман смешивались здесь, как в канале, и стенками канала были мокрые темные стопы кирпичные домов о темными глазницами окон, а дном – разбитый булыжник. Тусклые головы фонарей были размещены здесь редко и неравномерно. В столь поздний час по таким районам бродили только подозрительные личности и потерявшие цель гуляки.
Но капитан Росс был трезв. Он плотно закутался в плащ, оттянутый сзади короткой морской шпагой. Шаги гулко стучали по мокрому камню.
В тусклом фонарном свете было видно, что он далеко не молод, а может, его старили морщины у носа и уголков рта, а может быть, все дело заключалось как раз в освещении.
По залитой туманом и ночью улице шел хмурый, тяжеловесно собранный капитан Королевского флота, один из представителей славной морской фамилии Россов. Все это время в ушах у него научал сухой и официальный голос со старческими придыханиями и неожиданными раскатами привыкшего повелевать человека. «…По отбытии от берегов Англии Вам надлежит взять, курс на Гудзонов залив, выбрав для этого кратчайший при сложившейся морской обстановке путь…»
Какая-то неясная фигура прислонилась к стене дома. Фигура проводила капитана Росса по-волчьи блестевшими главами.
«…Оставив к весту Баффинову землю, искать к весту же выхода в море Бофорта… Острова к норд-весту от Девисова пролива изучены слабо, и Вам, капитан Росс, надлежит надеяться на собственную осмотрительность… При удачном стечении обстоятельств и выходе к Берингову проливу как можно дальше пройдите вдоль берегов Сибири, помня о том, что эти земли крайне интересны короне. Любые Ваши усилия в этом направлении будут оправданы…»
Туземцы…животные на берегах…– раздумчиво продолжил голос– Буде таковые есть, капитан, в тех краях…» Буде таковые есть,– пробурчал Росс.
– Остр-ровам не дают наше имя! – Двое пьяных выплыли на перекресток, поддерживая друг друга.
– Не шатайся, Черпак,– бормотал один из матросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32