ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Один из них (вероятно, Старший) кричит в темноту вагона:
– Ну всё, приехали. Давай no-одному, слегка.
В дверях появляется некто в длинной меховой шубе, с огромным мешком на спине. Ему в лицо упирается яркий луч фонаря.
– А-а, Жирик… – насмешливо цедит старший. – Я же сказал – слегка. Значит, без вещей. А ну брось своё барахло! Оно тебе больше не понадобится.
– Вы не имеете права, – жалобно говорит Владимир Вольфович.
– О правах спросишь своего папу-юриста, – так же насмешливо отвечает Старший. – Давай-давай, не задерживай. Кто там следующий?
В дверях вагона появляется фигура в армейской шинели, из-под которой видны красные генеральские лампасы.
– Макашов что ль? – спрашивает Старший, не желая, по-видимому, расходовать батарейку.
– Так точно! – отвечает фигура. – Макашов Альберт Михайлович.
– Да уж вижу, что Альберт, – говорит Старший. – К тому же еще и Михайлович. Ну-ну…
– Вообще-то я крещен Дмитрием… – заученно и потому безнадежно возражает генерал.
– Ты? Дмитрием? А ну, повернись в профиль. – Освещает Макашова фонарем. – С таким-то профилем – и Дмитрий? Совсем оборзел. Следующий!…
Из вагона выходит «папаша Зю». Он в теплом овчинном тулупе, валенках и ондатровой шапке.
– Товарищи!… – начинает было Геннадий Андреевич.
– Анпилов тебе товарищ! – обрывает Зюганова Старший. – Он тут уже побывал, так что скоро свидитесь… Всё, хватит лирики. А ну, вылазьте, жидовские морды!
На платформу вываливаются Илюхин, Кондратенко, Проханов, Шандыбин, Лимонов.
– Все? – осведомляется Старший. – Вроде кого-то не хватает. Ну-ка, унтер, проверь.
Один из коричневошинельных ныряет в темень вагона. Спустя короткое время появляется вновь, волоча кого-то за собой.
– Под шконку забрался, падла! – радостно объясняет унтер.
Старший светит фонариком.
– Что ж это вы, Александр Григорьевич! – с ласковой укоризной говорит Старший. – А еще президент. Бывший, правда, но все равно…:
– Я – гражданин иностранного государства, – кричит Александр Григорьевич.
– Какого такого государства? – усмехается Старший. – Всё уже,…здец. В смысле – аншлюс.
Согласно свободному волеизъявлению наших народов. Ну ладно, хватит. – Он обращается к унтеру: – Ведите, а я покурю пока.
– Далеко вести-то? – спрашивает унтер. – А то в тот раз, когда Анпилова с подельниками привезли, по уши в снегу завязли.
– Да нет, – говорит Старший, доставая пачку кишиневского «Мальборо», купленную в спецраспределителе, – метров двести. Дальше не надо…
Именно так (или почти так) всё и произойдет, если к власти в нашей стране придут коричневые. В первую очередь они освободятся от недавних союзников, потому что власть – одна, и делить ее они не захотят ни с кем. В свое время это успешно проделали большевики.
А пока все эти «союзники» пытаются привлечь к себе внимание и пролезть во власть, при этом – отчаянно грызутся между собой. И лишь в одном они трогательно едины: в своем боевом кличе – «Бей жидов и инородцев, спасай Россию!».
Вот о них-то и поговорим. О фюрерах и «батьках».
Начнем с Жириновского.
«Нет такого осла, который, созерцая себя в реке,
не смотрел бы на себя с удовольствием
и не находил бы у себя черт коня».
Г. Флобер
За политической карьерой Владимира Вольфовича я наблюдаю довольно давно – с конца 80-х. Поначалу он сам и его призрачная Либерально-демократическая партия входили в опереточный «Центристский блок политических партий и движений». Но вскоре ВВЖ оперился, вышел из блока и пустился в самостоятельное плавание. Но не в одиночное: Жириновский всегда окружал себя попутчиками и сочувствующими.
ФЛЮГЕР
В 1991– м, когда Владимир Жириновский только-только вступал на путь «всемирно известного кандидата в президенты», состоялась его встреча с обществом «Память». Организовывал встречу клуб друзей журналов «Наш современник» и «Молодая гвардия». «Друзей» собралось не слишком много – примерно сотня. Та самая. Но Жириновский не погнушался, потому как – единомышленники.
Вообще-то не все «памятники» доброжелательно относились к Владимиру Вольфовичу. Вот и на той встрече кто-то закричал Жириновскому, что он – «ставленник сионизма». Причина такого предубеждения со стороны наиболее ортодоксальных членов «Памяти» заключалась в отчестве Жириновского (он даже попытался изменить его на «Владимирович», однако не прижилось) и в несколько семитских чертах его лица. Однако большинство присутствующих на встрече к ортодоксам не относились, полагая, вероятно, что хоть бы и семит, но – «наш».
Уже тогда, в самом начале 90-х Владимир Вольфович сильно заматерел. Ходил с охраной: судя по всему, встречи с народом, о котором он так пекся, да и печется до сих пор, многому его научили.
Позднее, отвечая на вопрос об отношении к обществу «Память», Жириновский сказал:
«Я с ними не встречался ни с кем. То есть я их видел, но так ничего не могу сказать».
Видел, значит, но сказать ничего не может. Жириновский в своем апмлуа. Между прочим, многие члены общества «Память» одновременно являлись членами Либерально-демократической партии Жириновского.
Прочий репертуар ВВЖ за прошедшие годы тоже не слишком изменился. «Наша страна больна политическим СПИДом, – говорил Владимир Вольфович . – Государство лишилось иммунитета, оно уже не может сопротивляться. Вот они закричали: «Долой Россию!» – и ее уже нет».
Никто, кроме Жириновского, «Долой Россию!» никогда не кричал. Знакомый прием.
« Наша страна , – говорил Владимир Вольфович, – лишилась своих защитников. Кто защищал государство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Ну всё, приехали. Давай no-одному, слегка.
В дверях появляется некто в длинной меховой шубе, с огромным мешком на спине. Ему в лицо упирается яркий луч фонаря.
– А-а, Жирик… – насмешливо цедит старший. – Я же сказал – слегка. Значит, без вещей. А ну брось своё барахло! Оно тебе больше не понадобится.
– Вы не имеете права, – жалобно говорит Владимир Вольфович.
– О правах спросишь своего папу-юриста, – так же насмешливо отвечает Старший. – Давай-давай, не задерживай. Кто там следующий?
В дверях вагона появляется фигура в армейской шинели, из-под которой видны красные генеральские лампасы.
– Макашов что ль? – спрашивает Старший, не желая, по-видимому, расходовать батарейку.
– Так точно! – отвечает фигура. – Макашов Альберт Михайлович.
– Да уж вижу, что Альберт, – говорит Старший. – К тому же еще и Михайлович. Ну-ну…
– Вообще-то я крещен Дмитрием… – заученно и потому безнадежно возражает генерал.
– Ты? Дмитрием? А ну, повернись в профиль. – Освещает Макашова фонарем. – С таким-то профилем – и Дмитрий? Совсем оборзел. Следующий!…
Из вагона выходит «папаша Зю». Он в теплом овчинном тулупе, валенках и ондатровой шапке.
– Товарищи!… – начинает было Геннадий Андреевич.
– Анпилов тебе товарищ! – обрывает Зюганова Старший. – Он тут уже побывал, так что скоро свидитесь… Всё, хватит лирики. А ну, вылазьте, жидовские морды!
На платформу вываливаются Илюхин, Кондратенко, Проханов, Шандыбин, Лимонов.
– Все? – осведомляется Старший. – Вроде кого-то не хватает. Ну-ка, унтер, проверь.
Один из коричневошинельных ныряет в темень вагона. Спустя короткое время появляется вновь, волоча кого-то за собой.
– Под шконку забрался, падла! – радостно объясняет унтер.
Старший светит фонариком.
– Что ж это вы, Александр Григорьевич! – с ласковой укоризной говорит Старший. – А еще президент. Бывший, правда, но все равно…:
– Я – гражданин иностранного государства, – кричит Александр Григорьевич.
– Какого такого государства? – усмехается Старший. – Всё уже,…здец. В смысле – аншлюс.
Согласно свободному волеизъявлению наших народов. Ну ладно, хватит. – Он обращается к унтеру: – Ведите, а я покурю пока.
– Далеко вести-то? – спрашивает унтер. – А то в тот раз, когда Анпилова с подельниками привезли, по уши в снегу завязли.
– Да нет, – говорит Старший, доставая пачку кишиневского «Мальборо», купленную в спецраспределителе, – метров двести. Дальше не надо…
Именно так (или почти так) всё и произойдет, если к власти в нашей стране придут коричневые. В первую очередь они освободятся от недавних союзников, потому что власть – одна, и делить ее они не захотят ни с кем. В свое время это успешно проделали большевики.
А пока все эти «союзники» пытаются привлечь к себе внимание и пролезть во власть, при этом – отчаянно грызутся между собой. И лишь в одном они трогательно едины: в своем боевом кличе – «Бей жидов и инородцев, спасай Россию!».
Вот о них-то и поговорим. О фюрерах и «батьках».
Начнем с Жириновского.
«Нет такого осла, который, созерцая себя в реке,
не смотрел бы на себя с удовольствием
и не находил бы у себя черт коня».
Г. Флобер
За политической карьерой Владимира Вольфовича я наблюдаю довольно давно – с конца 80-х. Поначалу он сам и его призрачная Либерально-демократическая партия входили в опереточный «Центристский блок политических партий и движений». Но вскоре ВВЖ оперился, вышел из блока и пустился в самостоятельное плавание. Но не в одиночное: Жириновский всегда окружал себя попутчиками и сочувствующими.
ФЛЮГЕР
В 1991– м, когда Владимир Жириновский только-только вступал на путь «всемирно известного кандидата в президенты», состоялась его встреча с обществом «Память». Организовывал встречу клуб друзей журналов «Наш современник» и «Молодая гвардия». «Друзей» собралось не слишком много – примерно сотня. Та самая. Но Жириновский не погнушался, потому как – единомышленники.
Вообще-то не все «памятники» доброжелательно относились к Владимиру Вольфовичу. Вот и на той встрече кто-то закричал Жириновскому, что он – «ставленник сионизма». Причина такого предубеждения со стороны наиболее ортодоксальных членов «Памяти» заключалась в отчестве Жириновского (он даже попытался изменить его на «Владимирович», однако не прижилось) и в несколько семитских чертах его лица. Однако большинство присутствующих на встрече к ортодоксам не относились, полагая, вероятно, что хоть бы и семит, но – «наш».
Уже тогда, в самом начале 90-х Владимир Вольфович сильно заматерел. Ходил с охраной: судя по всему, встречи с народом, о котором он так пекся, да и печется до сих пор, многому его научили.
Позднее, отвечая на вопрос об отношении к обществу «Память», Жириновский сказал:
«Я с ними не встречался ни с кем. То есть я их видел, но так ничего не могу сказать».
Видел, значит, но сказать ничего не может. Жириновский в своем апмлуа. Между прочим, многие члены общества «Память» одновременно являлись членами Либерально-демократической партии Жириновского.
Прочий репертуар ВВЖ за прошедшие годы тоже не слишком изменился. «Наша страна больна политическим СПИДом, – говорил Владимир Вольфович . – Государство лишилось иммунитета, оно уже не может сопротивляться. Вот они закричали: «Долой Россию!» – и ее уже нет».
Никто, кроме Жириновского, «Долой Россию!» никогда не кричал. Знакомый прием.
« Наша страна , – говорил Владимир Вольфович, – лишилась своих защитников. Кто защищал государство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125