Мы долго еще совещались.
В штаб командования была отправлена длинная радиограмма, в которой сообщалось о сенсационном повороте событий. Теперь сигнал «En avant» уже не понадобится.
— Лишь в том случае, — сказал Ламетр, — если эта война была задумана только как возмездие туземцам. Если Рубан все-таки смещен, наступление против фонги начнется несмотря ни на что…
— Сколько крови? Напрасной, ненужной…
— Сейчас я уверен, что губернатор тоже не хочет этого, — подумав, сказал капитан. — Он — храбрый солдат, который требовал лишь расплаты за будто бы совершенное фонги преступление…
К вечеру дождь вновь сменился жарким ветром с юга. Пятидесятиградусная жара высасывала из земли воду и превращала ее в густой туман, отдававший зловонием болот. Такого сирокко мне еще не приходилось видеть… Ветер с юга дул не переставая, болели глаза, кровь стучала в ушах, кости ломило так, будто человека растягивали на дыбе.
Де Сюрен, сидя на диване в своей каюте, курил сигару и слушал Чурбана. Несмотря на головную боль, губернатор был в восторге от рассказа о его удивительной воинской карьере…
— Слушай… ты — исключительно симпатичный парень… Можешь курить… Черт возьми, где же мои сигары?
Сигар найти не удалось — Хопкинс потом еще не один месяц каждое воскресенье выкуривал по одной из них.
— Ладно… выпей немного виски… Хопкинс выпил.
— Жуткий сегодня вечер, сынок… — проговорил губернатор.
— Выше голову, ваше превосходительство. Губернатор засмеялся и вытер покрытый потом лоб.
— А теперь отправляйся и отдыхай. Виски тебе выдадут.
И он быстро набросал записку ручкой с рубином на конце. Теперь Хопкинсу был обеспечен щедрый рацион виски и сигар.
Губернатор не мог уснуть. Он уже четыре или пять раз выходил из каюты, но желтый, зловонный туман плотно окутал судно… Отовсюду капала вода… В жаркую ночь такие медленно стекающие, крупные капли оседающего тумана хуже любого ливня…
На опустевшей палубе слышались только шаги часового. Тут могут выдержать только железные люди. Человека разрывают изнутри припадки ярости… Бывают и случаи амока…
Тот, кто пережил подобную ночь на берегах Западной Африки, никогда ее не забудет…
Вот заскрипела якорная цепь… Потом раздались шаги первого помощника…
Это была дурная ночь для адмирала. В те редкие минуты, когда он засыпал, его мучили странные сновидения… Он выпил виски и встал, чтобы пройтись… Но голова закружилась, и он снова присел на койку…
Зазвонил телефон.
Отяжелевшей рукой адмирал поднял трубку. На душе стало невыносимо тяжело… Так… Железный каток войны остановить не удалось.
Словно сквозь сон, до него доносился глухой, немного взволнованный голос:
— Получена радиограмма, принята в ноль часов пять минут.
— Слушаю.
— «От штаба главного командования. Командиру „Генерала дю Негрие“. En avant… En avant… En avant…» Повторить?
— He надо… Немедленно передайте частям на берегу: «Боевая тревога, быть в полной готовности к наступлению, патрули выслать немедленно, полковнику Бове через десять минут прибыть ко мне на судно.» Ясно?
— Вас понял. Повторяю…
Положив трубку, адмирал поднялся и вышел на мостик. Туман и тишина… Сейчас он был уже спокоен и тверд. Голова болела, и в висках продолжало стучать, но теперь, когда пришел приказ, нужно стряхнуть влияние сирокко.
Итак, «En avant»… огонь и кровь зальют всю страну… Ради чего, ради чего…
Словно тяжкий груз опустился на сердце… Падали капли, откуда-то издали доносился звук редких шагов…
Приказ есть приказ. Надо действовать!
Суровым голосом он проговорил несколько слов в переговорную трубку, потом в другую… Послышались крики команды, звук рожков… Тревога!…
Через несколько мгновений экипаж был уже на местах. Защитные чехлы были сняты с орудий. Желтый туман начал рассеиваться, и в лунном свете стали видны белые сонные пальмы на африканском берегу.
Тишина и спокойствие… А через несколько минут загремят разрывы снарядов…
Орудийная башня почти неслышно поворачивалась. Стволы пушек начали приподниматься.
Рядом с капитанским мостиком, достаточно громко — так, что губернатору слышно было каждое слово — разговаривали двое: я и Чурбан Хопкинс.
— А я говорю, что любой может ошибиться! Точно! Обмануть можно любого.
— Вот и врешь! Господин губернатор связался бы еще раз с капитаном Мандером. Он убедился бы, что разговаривал действительно с ним… Нельзя действовать на основании одного только разговора… Позвонить или передать радиограмму может любой.
— Проверить, конечно, надо было, — совсем уже громко сказал Чурбан.
От орудий донеслось:
— Направление четыреста… прицел двенадцать…
— Отставить! — раздался голос губернатора.
Все застыли на месте. Де Сюрен нервно схватил трубку телефона.
— Радиорубка?… Прочитайте все радиограммы, полученные в течение ночи!
— Этой ночью ни одной радиограммы получено не было…
Еще мгновенье… Адмирал сбежал с мостика и остановился перед нами почти вплотную, лицом к лицу.
Мы стояли, вытянувшись в струнку. Неприятные секунды.
— Не знаю, что с вами и делать. То ли арестовать, то ли наградить… Это же кто-то из вас звонил мне!
Потом он хрипло рассмеялся, схватил меня двумя пальцами за нос и пару раз дернул его из стороны в сторону.
— Что за парни… честное слово… Эй! Передать, что учение отменяется!…
И он вернулся к себе в каюту.
Когда на заседании суда председатель задал вопрос: «Считает ли ваше превосходительство, что капитан Ламетр допустил нарушение служебного долга, не проверив, что радиограмма была действительно послана капитаном Мандером?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53