— Обвиняемый, сядьте!
Шум в зале. Все чувствуют, что сейчас последует что-то необычайно важное.
— Напрягите память… С кем вы были на этой прогалине? Вы представляете себе его лицо?
— Совсем туманно.
— Передайте свое субъективное впечатление.
— Вы хотите… чтобы я… суб… Как вы сказали?
— Попробуйте передать свое субъективное впечатление. Свидетель сглатывает слюну.
— Прошу прощения… я был ранен в голову…
С места неожиданно поднимается прокурор, последние две минуты негромко разговаривавший с кем-то.
— Мне только что сообщили, что сегодня ночью произошло совершенно неожиданное событие. Полиция, основываясь на полученной информации, арестовала человека, которого я прошу вызвать для допроса. Это Федор Квастич, бывший судовой врач. Несколько лет назад решением суда по одному из уголовных дел ему пожизненно запрещено заниматься врачебной практикой.
— Не возражаю, — говорит председатель. — Капитана Мандера прошу занять свое место.
Входит доктор Квастич. Высокий седой мужчина с заспанными глазами, личность, хорошо известная «дну» Орана. Рядом с ним полицейский.
— Ваше имя?
— Федор Квастич.
— Год и место рождения?
— 1886 — ой, Рига.
Установив эти данные, председатель обращается к полицейскому:
— Почему вы задержали этого человека, инспектор?
— Перед рассветом кто-то позвонил по телефону в центральное управление и сообщил, что настоящим виновником в деле Ламетра является хорошо известный полиции Федор Квастич. Говоривший не назвал себя, а упомянул лишь, что хочет отомстить обманувшему его когда-то Квастичу.
Мы, как правило, не оставляем без внимания подобные сообщения, потому что не раз уже такое сведение счетов отдавало в руки полиции людей, совершивших не раскрытые ею преступления. Квастич играет на пианино в разных кабаках, а в наших картотеках числится как закоренелый контрабандист и торговец наркотиками. Мы немедленно доставили его в управление. Тем временем удалось установить, что в то время, как в Сенегале было совершено это преступление, русского в Оране не было.
— Где вы находились в те дни, когда было совершено преступление?
— В Гамбии…
— Откуда вы знаете, когда оно было совершено? — резко перебивает его председатель. — Эта деталь не сообщалась журналистам и не упоминалась ни в каких отчетах.
— Я… — запинаясь, отвечает свидетель, — я слыхал…
— От кого?
— Я… уже… не помню…
— Говорите правду! Ведь уже завтра нам сообщат из Гамбии, были ли вы там в действительности.
— Был… только проездом.
— Откуда и куда? Молчание.
— Вы знакомы со страной фонги?
— Ну… я бывал там… Знаком.
В это время «капитан» медленно поднялся со свидетельской скамьи и, растерянно наморщив лоб, уставился на отвечавшего.
Увидев его, Квастич испуганно отступил на шаг назад.
— Вы знаете капитана? — быстро задал вопрос председатель, заметивший смущение свидетеля.
Газеты писали об этом так:
«…Квастич в ужасе отшатнулся, а капитан Мандер с выражением удивления на лице подходил все ближе к нему… В зале наступила мертвая тишина, нервы у всех были напряжены, лишь обвиняемый, Ламетр, вел себя несколько загадочно. Он то и дело привставал, словно желая что-то сказать, хватался за голову и нервно поглядывал по сторонам. Каждый чувствовал, что наступает решающий момент всего дела…»
— Свидетель, кажется, вспомнил о чем-то? — спросил председатель у «капитана».
— Да… но… не знаю… Словно бы мы где-то вдвоем…
— Вы были этим летом в Сенегале? — обратился к Ква-стичу председатель. — Гамбия лежит недалеко оттуда…
— Не помню… Впрочем, возможно… Однако…
— Фолтер! — резко вскрикнул вдруг «капитан». — Фолтер… — пробормотал он через несколько секунд уже снова неуверенным тоном.
Председатель начал быстро перелистывать страницы протоколов.
— В одном из протоколов сказано: «В первой радиограмме от экспедиции, принятой еще покойным радистом, упоминалось о некоем Фолтере, шедшем впереди нее по поручению вождя Мимбини. Фолтер утверждал будто бы, что он — англичанин, и находится в стране Фонги как наблюдатель и друг вождя.» Это показания самого Ламетра.
Обвиняемый встал. Заговорил он, запинаясь, с каким-то странным выражением лица.
— Да, это так… но мне кажется… тут что-то…
— Так было сказано в радиограмме? — председатель с силой хлопнул по протоколу.
— Так. И они просили проверить эти данные.
— Вы сделали это?
— Я был арестован в тот же день, когда мы вернулись на базу.
— Можете сесть.
— Но я хотел бы…
— Позже. — Председатель обратился к свидетелю: — Что вы скажете на это?
Свидетель, заикаясь, ответил:
— Да, это я был Фолтером… Я не хотел говорить об этом, потому что боялся навлечь на себя подозрения.
— Вы были посланы англичанами для наблюдения за экспедицией?
— Нет.
— Но шли впереди экспедиции?
— Да.
— А затем присоединились к ней?
— Мимбини… послал… я торговал с ними…
— Господи… если бы только я вспомнил… — сейчас уже заметно нервным тоном сказал «капитан». — Фолтер! Мы где-то… стояли вместе… Пальмы… палатка и провода…
— Вы знаете господина капитана? — спросил у Квастича председатель.
— 3 — знаю…
— Вы стояли когда-нибудь рядом с ним на какой-нибудь прогалине в джунглях?
— Да… господин капитан относился ко мне очень дружески… из-за моего красивого голоса… и… я пел ему… английские солдатские песенки…
— Как ваше настоящее имя?
— Квастич.
«Капитан», весь дрожа, сделал шаг вперед. Зал замер. Лишь обвиняемый ерзал на своем месте так, что председатель вынужден был сделать ему замечание.
— Я пел ему… — пробормотал Квастич, — я пел ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53